— О боже! — только и смогла произнести она.

— Каллертон не вернется до вечера. Хочет дать нам возможность побыть вдвоем. — Рейф снова улыбнулся, но Мэриэнн все равно чувствовала себя виноватой. Не трудно догадаться, что думал Каллертон о том, как они провели ночь. Чем должны были заниматься. Чего она сама хотела… но не могла.

Рейф сел в большое кресло перед очагом.

— Нам нужно нанять прислугу. Я подумал, может быть, ты захочешь взять это на себя… ведь теперь ты здесь хозяйка. — Надев носки и туфли, он поднялся.

— Я. — Мэриэнн никогда этим не занималась. В доме отца ее ничем не утруждали.

— Или ты предпочитаешь поручить это Каллертону? — Рейф застегнул ворот рубашки.

— Я сама распоряжусь.

Ей хотелось сделать для него что-нибудь. Уж если она не может исполнять свои супружеские обязанности в спальне, надо взять на себя что-то еще.

Рейф посмотрелся в зеркало, завязывая галстук.

— Как ты хочешь, чтобы я вела дом?

Их глаза встретились в зеркале.

— Поступай, как считаешь нужным.

Мэриэнн с восхищением наблюдала, как он надевает жилет и фрак. Когда Рейф подошел и встал у кровати, он был полностью одет.

— Если тебе захочется что-нибудь обсудить, Мэриэнн, мы обсудим.

У нее возникло впечатление, что, говоря это, он имел в виду не только домашнее хозяйство.

Она кивнула.

Рейф повернулся и вышел, чтобы принести для нее воду.

* * *

Они завтракали вместе в столовой. Теперь, в отличие от того, когда она была пленницей, Мэриэнн съела все, что он положил ей на тарелку. Сейчас между ними возникла очередная неловкость, которой не было раньше.

Рейф запряг для нее одну из своих лошадей, чтобы она могла присоединиться к нему на утренней прогулке по полям Венлок-Барн. В этот ранний час поля были пустынны, если не считать еще нескольких всадников. Они немного прокатились на лошадях, вдыхая колючий утренний воздух, напоенный ароматом осени, сыростью, запахом спелой ежевики и росистой травы. Несмотря на затянутое светло-серыми облаками небо, было светло. Красновато-коричневые листья деревьев тихо перешептывались в тишине едва народившегося дня, хотя ветра не было. Этот покой давал Рейфу возможность передохнуть за все последние месяцы, когда он играл то беззаботного повесу, таковым не являясь, то разбойника, которым заставил себя стать. Он взглянул на Мэриэнн. Вдохнув воздух полной грудью, она запрокинула голову и смотрела в небо. Рейф видел в ее глазах радость.

— Видишь большой дуб возле амбара? — Он указал рукой вдаль.

Она кивнула.

— Готов поспорить на поцелуй, что ты не сможешь доскакать туда раньше меня.

— Мы же не можем скакать наперегонки. Что скажут люди?

Однако ее глаза засверкали, а лицо засветилось от удовольствия.

— Тебя так волнует мнение людей?

Мэриэнн на мгновение задумалась.

— Пожалуй, нет. — Она рассмеялась, будто сама удивилась своему признанию. Потом, пришпорив лошадь, направила ее в сторону дуба.

Увидев, как она радуется, Рейф тоже засмеялся и галопом припустился вслед за ней.

Мэриэнн оказалась хорошим наездником, и состязание вышло нешуточным. Потом они осадили лошадей, давая им остыть, и еще какое-то время ехали шагом, болтая и смеясь. И только когда вокруг стало появляться все больше всадников, повернули в сторону дома.

В конюшне они спешились, осмотрели лошадей, сняли с них седла, привязали и почистили их. Для женщины, которой никогда прежде не приходилось заниматься такой работой, Мэриэнн училась быстро и с охотой, чем немало удивила Рейфа. Ее руки ловко и скоро управлялись с упряжью. К тому же она оказалась сильной для своего роста. Делала всю работу внизу, а Рейф вверху. Из них получилась отличная команда.

— Для женщины, которой не удалось выиграть скачки, ты выглядишь очень довольной, — сказал он, глядя на ее разрумянившиеся щеки, блестящие глаза и растрепанные кудряшки, соблазнительно выбившиеся из-под шпилек.

— Я чувствую себя такой счастливой.

Рейф рассмеялся:

— Думаю, ты могла бы выиграть, если бы не моя лошадь, которая выносливее твоей, и если бы не твое дамское седло.

Мэриэнн совсем оттаяла.

— Ты правда так считаешь?

— Я знаю, — ответил он.

Они пристально всматривались друг в друга, пока чувственная дрожь не охватила обоих. Все стихло. Доносился лишь отдаленный шум экипажей, крики торговцев и разносчиков, тихое ржание лошадей в стойлах.

Рейф протянул руку и убрал выбившуюся прядь с ее щеки, спрятав ее за ухо Мэриэнн.

— Полагаю, теперь ты хочешь получить обещанный поцелуй, — негромко сказала она.

— У меня сложилось впечатление, что тебе нравятся мои поцелуи.

— Да, нравятся.

Мэриэнн смотрела ему прямо в глаза.

Рейф не двигался с места.

— Но нас могут увидеть, — сказала она, понимая, что всего лишь ищет оправдание.

— Никто нас не увидит, Мэриэнн. Я же говорил тебе вчера, что Каллертон не вернется допоздна. И как тебе известно, здесь нет других слуг.

Неловкое напряжение росло.

— Рейф, — шепнула она, шагнув ближе, и потянулась к нему.

Когда их губы сомкнулись, он обнял ее и принялся целовать горячо и жадно, как хотел целовать прошлой ночью. Он любил ее губами и языком, дразня и покусывая, пока она не прильнула к нему, целуя крепко и страстно, не скрывая своего желания, своей жажды.

— Рейф, — снова произнесла она и нежно сжала зубами его нижнюю губу.

Он вытащил заколки из ее шляпы, снял ее и отложил в сторону. Потом принялся за ее прическу. Убрав шпильки, спутывал ее волосы, пропускал между пальцев длинные шелковые локоны, наматывал их на руку, наклонял ей голову, чтобы поцеловать шею, дотронуться языком до той нежной точки, где билась жилка так же сильно и часто, как у него. Страсть, поглощавшая их, стала требовательной, неистовой и томной от вожделения. Мэриэнн изогнулась, прижавшись к нему всем телом. Его член стал твердым и напряженным, угрожая вырваться наружу.

Он положил руку ей на грудь и даже сквозь плотную ткань темно-красной амазонки и все слои белья, укрывавшие тело, нащупал твердый сосок.

Когда Рейф сжал ее грудь, лаская, Мэриэнн застонала. Это был стон облегчения и желания, которое становилось все сильнее. Ее руки скользнули ему под фрак, прошлись по животу, легли на грудь. Она погладила шею, подбородок, потянула ленту из косички.

Рейф выпустил ей волосы и провел рукой вниз, остановившись на другой груди, лаская сосок через одежду, его рука скользнула по бедрам. Он привлек ее ближе к себе. Мэриэнн беспокойно застонала, словно не хотела, чтобы его ласки кончались. Рейф положил ей руки на ягодицы и, приподняв ее, усадил на край самодельного деревянного стола.