Ряжский сделал страдальческую гримасу.

— Ох-хо-хо… — простонал он, и стон этот потянул как минимум на тысячу долларов. — Суд города Калуги!.. Не ближний свет… Это придется учесть.

— Я понимаю…

За его спиной стояла Наташенька, глядя на меня с откровенной неприязнью. Ряжский оглянулся на нее:

— Ну, так иди скажи по поводу чая…

Еще раз метнув в мою сторону злой взгляд, обиженная фаворитка ушла.

Ряжский гостеприимным жестом указал мне на угловой диван:

— Располагайтесь… Помедлив, я пересела на диван.

Ряжский подошел ко мне, бесшумно ступая по ковровому полу, склонился надо мной и сказал нежно:

— Ну?.. Рассказывайте…

— О чем? — уточнила я, с интересом разглядывая его.

Он с его ухватками то ли кота, то ли стареющего соблазнителя, был настолько очевидным персонажем, что не пугал и даже не возмущал, а только вызывал интерес — почти зоологический. До какой же степени надо устать, чтобы не иметь не только сил, но даже и желания скрывать свои намерения. Может быть, это от старости — экономия времени?..

— Расскажите, каковы ваши жизненные обстоятельства… — почти пропел Ряжский. — От этого будет зависеть сумма моего гонорара…

Я улыбнулась. Было слегка противно, но все-таки интересно: он сам был дурак или меня считал дурой?..

Ряжский, между тем, откровенно любовался мною, благосклонной улыбкой давая понять, что этот осмотр доставляет ему удовольствие.

— В настоящий момент мои жизненные обстоятельства прекрасны, — спокойно сказала я. — Грех жаловаться. Я заплачу вам, сколько вы скажете…

Судя по блуждающей улыбке, Ряжский испытал два противоположных чувства: с одной стороны, разочарование в клиентке, не заинтересовавшейся его мужским обаянием, с другой стороны — очарование ее готовностью платить, не обсуждая суммы.

Мы условились о следующей встрече, когда будет готово исковое заявление, которое должно быть подписано мною.

Если бы я знала, что к следующей встрече с Рижским не смогу повторить своих собственных слов:

— Мои жизненные обстоятельства прекрасны…

Мои жизненные обстоятельства пошатнулись через несколько дней. Неожиданно позвонил Вадим и, ничего не объясняя, сказал, что не появится в ближайшее время. Он был сдержан и немногословен. И поспешно дал отбой.

В моей трубке зазвучали короткие гудки. Я уселась на постели и замерла. Неужели система Феликса не работает? Или дело в том, что я не старательная ученица, хуже того — бездарная? Что случилось? Где и когда я совершила ошибку?.. Вдруг я больше не увижу Вадима? От этой мысли мне стало холодно…

Я бродила по квартире до утра. Холодно было и в квартире — не думаю, что в этом было виновато отопление. Неизвестность — вот самое страшное…

Позднее я узнала, в чем было дело. Его смутила Настя, дочь Алены, которая считалась и его дочерью тоже. Она задала ему прямой вопрос, который никогда не решилась бы задать Алена. Вопрос был сформулирован вполне по-детски:

— У тебя что — есть девица?

Но он попал точно в цель. Этот вопрос означал для Вадима, что все происходящее с ним — не тайна для окружающих. Что его общепризнанное умение владеть собой — не так уж виртуозно. Что, наконец, ему придется делать выбор рано или поздно — а это открытие не может обрадовать мужчину. Он поступил вполне стандартно: позвонил мне и оборвал наши отношения. Впрочем, он не сказал, что я должна уйти. Он сказал:

— Я не появлюсь какое-то время… — и в этом, конечно, была лазейка для него самого.

Эта мысль успокаивала меня. Но чем больше проходило времени, тем скорее таяла моя убежденность в том, что это еще не конец.

Я была почти счастлива, когда увидела Феликса, — он ждал меня в машине, чтобы отвезти к Ряжскому.

— А вдруг Вадим никогда не появится? — спросила я.

— Что значит «не появится»? — отозвался Феликс. — Это его квартира. Не забывай.

— Помню… Ну, предположим, он появится и скажет, что все кончено… Что тогда?.. Выметаться?.. И все сначала?..

Феликс внимательно посмотрел на меня:

— Ты паникуешь. Это плохо. >

— А что мне делать? Надо что-то придумать… Как-то встряхнуть все это… Может быть, мне исчезнуть? — предложила я.

— Это уже было. Не повторяйся.

— Тогда — я обижусь!.. Я ведь имею право обидеться на него?

— О, нет! — Феликс покачал головой. — Это — поза… Плохо.

— Значит, сидеть и ждать? Феликс пожал плечами:

— Переключись на что-нибудь. Делай что хочешь!.. Главное, не души мужика своими ожиданиями… Мы чуем это на расстоянии… Перестань ждать… Не торчи дома… Приходи только переночевать…

— Спасибо, учитель, — съязвила я. Совет, который дал мне Феликс, ломаного гроша не стоил — хотя бы потому, что был мне известен и без него.

— Кстати, чуть не забыл… — вдруг сказал Феликс. — У меня кончаются деньги…

— Почему «кстати»? — поинтересовалась я, открывая сумку.

Феликс рассмеялся:

— Ну, учитель — частные уроки — оплата труда…

— Ты, как адвокат Ряжский, берешь почасовую оплату?

— Нет! — он покачал головой. — Аккордно. Как все шабашники.

Я молча открыла барадачок и положила туда деньги.

— О!.. — заметил Феликс. — Мы во всем подражаем Алене!..

— Нет, просто не хочу отвлекать тебя на дороге… Если бы Феликс знал, как я тоскую по Вадиму, он бы, наверное, прочел мне лекцию или, хуже того, выкинул бы меня пинком из машины. Но он не знал. Он не знал, до какой степени я боялась, что больше не увижу Вадима. Как я хотела избавиться от этой тоски.

Подходя к офису Ряжского, я уже знала, что если мэтр захочет, я буду с ним — лишь бы только не это одиночество, не эти постоянные мысли о Вадиме… Забыться — больше ничего я не хотела! Чугунная калитка, лязгнув, захлопнулась за мной.

В офисе Ряжского, сидя на угловом диване, я быстро подписала исковые заявления.

— Но вы не дочитали, — заметил Ряжский.

— Я все равно не понимаю в этом… Давайте я просто буду доверять вам…

Ряжский посмотрел на меня значительным глубоким взглядом. Я подумала, что в конце концов он не так уж противен. И потом у него есть одно безусловное достоинство — он муж Инги, Инга — подруга Алены, Алена — жена Вадима, которого я люблю… Это было ужасно…

Ряжский склонился надо мной и запечатлел на моей руке неуместно влажный поцелуй.

— Благодарю вас… — выдохнул он.

Я молча, смотрела на него, не понимая, за что он меня благодарит… Потом вспомнила — за то, что я сказала: