— Вадим помирился с тобой?

— Я с ним помирилась, — лаконично ответила я. В конце концов я научилась этому у Феликса, почему бы не заплатить ему за уроки?..

— Умница, — сухо бросил он. — Могла бы и сообщить…

— Ты был слишком строг со мной, — заметила я. — Тогда, в арке…

— Это пошло тебе на пользу… Разве нет?

Некоторое время мы обменивались ударами, словно играли в мяч. Наконец, Феликс прояснил цель своего визита: я должна была позвонить издателю.

Звонок, который я сделала из своей прежней съемной квартиры, не занял много времени. Мы условились с издателем о встрече.

На следующий день я вошла в его кабинет.

Издатель сидел в той же позе, как во время нашей последней встречи, — подпирая ладонью свое ухоженное, спокойное лицо.

— Здравствуйте… Я — агент писателя Крымова, — напомнила я.

— Феликса Крымова… — уточнил издатель. — Да, да…

Он взял со стола папку, начал развязывать тесемки. Все это — не торопясь, не глядя на меня.

— Это книга о предвыборной компании… — не выдержала я. — О черном пиаре… Там главный герой…

— Разоблачает свою сотрудницу, — подхватил издатель и улыбнулся: — Я все помню. Не волнуйтесь… — помолчав, он прибавил: — Это плохая книга, деточка.

Быстрым движением фокусника он вдруг перевернул рукопись обратной стороной и показал мне страницы, исписанные моей рукой и перечеркнутые крестом.

— А вот это — кто писал? — спросил он. Я молчала, меня охватила оторопь.

— Разве не вы?.. — поторопил меня издатель. Я сидела, как истукан. Не знала, что ответить.

Мысли вдруг рассыпались, в голове стоял звон, словно монеты из разбитой копилки прыгали по полу.

— Вас зовут Полина Маслова, верно?.. — продолжал издатель с холодностью следователя, восстанавливающего картину преступления. — Вы приехали из Рабочего поселка — по следам своей землячки, Алены, ныне — жены банкира… Познакомились с писателем по имени Феликс, который взялся учить вас всему… Начиная с того, как одеваться, заканчивая тем, как заполучить чужого мужа… — он выдержал паузу и спросил: — А что было дальше? Вы продолжали записывать? Я кивнула:

— Да… Но я делаю это просто так, для себя… Когда мне одиноко или нечем заняться… Неужели это кому-нибудь интересно?

— Конечно! Это же инструкция — как заполучить чужого мужа!.. Такая книжка пойдет нарасхват!

— Книжка?.. — повторила я, изумленно вслушиваясь в звучание этого слова: — Вы предлагаете мне…

— Да! — подтвердил издатель, не дожидаясь, пока я все осознаю и закончу фразу. — Вот образец контракта… — он достал из стола скрепленные листы, положил их передо мной. — Подумайте… — сказал он.

— Я не буду думать!.. — ответила я решительно.

— Напрасно!

— Я подпишу прямо сейчас. Дайте ручку!

Он подал мне ручку, и я размашисто расписалась на последней странице — в графе «Автор».

Никогда прежде я не чувствовала себя такой виноватой. Даже в тот злополучный вечер, когда я оправдывалась перед Феликсом в арке, все было не так страшно: в конце концов, тогда я подвела только себя. Теперь же я знала, что не просто подвела Феликса — я предала его. Предала его ожидания, его надежды. Я знала, что его роман не был хорош, — всего лишь изощренная месть! — но все же понимала, что есть родство писателя (пусть и плохого) с каждой написанной строчкой.

Феликс сидел на набережной у самой воды и пил что-то из затянутой в кожу фляжки. Он был подавлен и пьян. От воды веяло холодом, но, казалось, он не замечал этого.

— Какого черта?! — проговорил он, сделав очередной глоток. — Я не понимаю, какого, черта он вызвал тебя?!

Я молчала. Это было лучшее из того, что я могла сделать для него.

— А ты?.. — по-моему, он не замечал, что никто не отвечает ему. — Ты — сидела и молчала?! Да какой ты, к черту, агент?! Ты должна была в глотку ему вцепиться! На коленях умолять! Отдаться! Что угодно!..

И я вдруг вспомнила, что все это уже было — в моем сне… Была набережная, был Феликс, и так же падал редкий снег, а река была скрыта тончайшим слоем льда… Феликс плакал — не сейчас. Тогда. В моем сне.

— О господи… — прошептала я. Он услышал:

— Что — господи?!

— Кто тебе мешал писать о любви?!

Феликс поднял голову. Он молча и страшно смотрел на меня. Наконец, он сказал:

— Ну, вот что… Мы должны с тобой договориться… Штука в месяц.

Я не поняла — вопросительно посмотрела на него.

— Ты платишь мне, — объяснил Феликс. — Тысячу долларов в месяц.

Я изумленно улыбнулась:

— За то, что издательство не приняло твою книгу?

— За все, — коротко ответил он.

— Но это глупо, Феликс!.. Я не смогу брать у Вадима такие деньги…

Он улыбнулся. Наконец-то он улыбнулся! И сказал:

— Ты — сможешь… — снова глотнул, тяжело выдохнул. — В конце концов ты единственная жизнеспособная вещь, которую я создал.

— Я — не вещь, Феликс.

— Какая разница! — пьяно воскликнул он. — Называй, как хочешь! Но я тебя создал! И вправе получать за это деньги!

Это было похоже на бред. В лучшем случае, на сон — его продолжение.

— А если я не заплачу? — спросила я. — Что ты сделаешь? Заложишь меня Вадиму?.. И что в результате?.. Не будет ничего. Ни у меня, ни у тебя.

Он засмеялся:

— В логике тебе не откажешь!.. Ладно. Сейчас — пятьсот. Но после того, как он уйдет из дома, — тысяча.

Конечно, мне было его жаль — ведь я заняла его место, подписав договор с издательством. Но раскаяние уступило место ярости, как только он заговорил о Вадиме:

— О господи! — раздраженно крикнула я. — Не будь идиотом, Феликс! Вадим не уйдет из дома!..

Феликс вскочил, ухватил меня за ворот пальто, притянул к себе:

— Уйдет, — тяжело дыша, пообещал он. — К тебе и уйдет… В этом случае — тысяча. Договорились?..

Я могла бы пообещать ему хоть сто тысяч в месяц. Я твердо знала, что Вадим никогда не уйдет из семьи. Такие, как он, не уходят. Он будет мучаться, завяжется узлом, но никогда не позволит себе оставить человека, с которым начинал свой путь, особенно — если человек не дает ему повода для этого. Алена слишком умна и осторожна, чтобы дать такой повод. Тем более учебники по психологии всегда при ней.

— Ладно, Феликс, — ответила я. — Мне нужно ехать…

Больше, чем к Вадиму, я хотела к своему компьютеру. Мне надо было рассказать ему все о сегодняшнем дне, о том, как я, сама того не ожидая, стала писателем…