– Может быть, – признал Оливер, – кроме, кстати, моего толстого животика. Но если Вольфганг действительно станет великим музыкантом, на это уйдет еще лет двадцать, а я бы предпочел, чтобы он еще до того сделал что-нибудь для нас.

* * *

Чудеса иногда случаются. В тот же самый день, когда Оливер говорил со Змеедамой о будущем Вольфганга, выпала возможность для такого деяния.

Дети сидели в кружок, как обычно бывало вечером, причем по другую сторону от виллы, где их обдувало свежим ветерком с моря. А вблизи костра было действительно жарко как в духовке. Уже несколько недель на острове стояла жара, а ночи были душными и влажными. Дети страстно мечтали о ливне, который освежил бы пересохший лес и положил конец этому неутомимому лету с палящим солнцем на безоблачном небе. Они сидели на земле, устало развалившись.

Если бы в вилле было не так душно, они упали бы на свои топчаны и уснули. Стоял еще ранний вечер, только начало смеркаться, и первые серые тени повисли между верхушками деревьев.

– Если не пойдет дождь, я пересохну как кактус, который не поливают, – стонала Лина. Она была недовольнее, чем обычно. Ей, как повару, приходилось часами стоять у огня, и она изнемогала от жары. Оливер сказал ей в утешение:

– Через несколько минут подует прохладный вечерний бриз…

– Ты ведь и сам в это не веришь! – нервно отмахнулась Лина.

– Может, нам пойти на Репикуру и искупаться? – предложила Катрин.

– Да эта Репикура, – ворчала Лина, – тепленькая, в ней только посуду мыть. Не стоит даже напрягаться идти туда.

– Может быть, – предложил Штефан, – еще немножко поиграем в эрудитов?

– Это без меня, – сказала Лина. – Еще и думать! Голова и без того лопается.

– Ого, – сказал Зепп, которому раздражение Лины уже действовало на нервы. – У ее высочества мигрень!

Дети проголосовали и решили играть. Первым задавал вопрос Пауль:

– Я знаю одного поэта, который начинается на букву «ш», кончается на «р» и написал много пьес для театра.

– Шекспир! – дружно закричали все.

– Не смеши людей, – сказал Курт Конрад. – Спросил бы хотя бы так: «Я знаю у этого Шекспира драму, начинается на “г”, кончается на “т”».

Оливер и Штефан знали:

– «Гамлет».

Штефан получил право задать следующий вопрос:

– Я знаю одного знаменитого врача, начинается на «п», кончается на «р», и он открыл средство от бешенства.

– Пастер, – сказал Курт Конрад.

Оливер повернулся к младшим – Томасу, Клаудиа и Вольфгангу, которые молча сидели рядом:

– Ну а вы что же? Знаете какой-нибудь вопрос?

– Начинается на «ч», – сказал Вольфганг, – кончается на «й», композитор, писал симфонии и один красивый скрипичный концерт.

– Шуберт, – сказал Томас. Это был единственный композитор, имя которого он знал.

– «Ч» и «й», – повторил Штефан, – слушай внимательно, Томас!

– Чайковский, – сказал Курт Конрад. Даже это он знал, хотя ничего не понимал в музыке. – Но теперь, – продолжил Курт Конрад, – будет немного труднее: первая «у», последняя «и», приток реки Конго.

– Это слишком заумно и вредно для головы, – промурлыкала Диана и устало вытянулась на земле рядом с Бобо. – Я понятия не имею, где протекает эта высокородная река Конго, откуда же мне знать ее притоки!

– Да пусть она течет хоть на Северном полюсе, – проворчал Томас, от всей души разделяя отвращение Дианы к избыточному образованию.

– Для Змеедамы в мире есть вообще только одна река, – пошутил Курт Конрад, – это Репикура на Инсу-Пу!

– Если это была шутка, то, пожалуйста, пощекочите меня! – немедленно парировала Диана. – А вообще мне слишком жарко, чтобы еще цапаться с вами.

Она положила голову на живот Томаса и закрыла глаза. Томасу трудно было дышать с придавленным животом, но он чувствовал себя слишком польщенным этим доказательством доверия и не мог сбросить голову Дианы.

Клаудиа уже вообще спала, обхватив руками колени. И Пауль был готов задремать. Из леса поднималась душная темнота беззвездной летней ночи. Вилла под навесом смоковницы черным силуэтом выделялась на исчезающем светлом фоне вечернего неба.

Над каменным плато неподвижно стоял горячий воздух. Весь остров Инсу-Пу казался измученным. Дети молчали.

Вдруг Катрин издала пронзительный крик. Все встрепенулись и наперебой спрашивали друг друга, что случилось и кто кричал. И сердито смотрели в сторону нарушительницы покоя, Катрин. В сумерках ее было видно лишь смутно. Только можно было различить, что она сидит, странно оцепенев и уставившись широко раскрытыми глазами на что-то ужасное в середине их общего круга.

– Что это с ней? – испуганно прошептала Лина.

– Вот, вот! – тихо сказал Штефан и указал на землю, где медленным ползком что-то двигалось вперед.

– Змея!.. – почти беззвучно выдохнула Лина.

– Ядовитая! Кобра! – простонал Пауль.

Дети сидели, замерев от страха, и не смели пошевелиться. Лина зажала в зубах одну из своих косичек и стиснула челюсти, чтобы не кричать. Оливер открыл рот, чтобы что-то сказать, но снова его закрыл и сглотнул. На Курта Конрада напала нервная дрожь, и у него дергалось веко. Даже он потерял привычное хладнокровие и оказался растерянным мальчиком, сидящим в беспомощном кругу. Томас зажмурился. Он был твердо убежден, что змея нацелилась именно на него. Он не хотел видеть, как ее гладкое тело перевалит через его голую ногу и поползет по нему; она опишет кривую по его бедру и обовьет кольцом его грудь. А потом одновременно укусит и начнет душить.

– Диана! – прошептал Зепп. – А у вас в цирке не было заклинателей змей?

Но Диана сидела неподвижно и немо как истукан.

Внезапно в кружке оцепеневших детей возникло какое-то движение. Вольфганг снял свою флейту с пояса и приставил ее к губам. Из этого куска дерева полились сладкие и чистые звуки, поднимаясь в гнетущую тишину ночи.

Змея поползла к Вольфгангу, остановилась, свернула хвост кольцом и подняла голову вертикально вверх. Вольфганг играл. Он дул в свою трубочку и смотрел поверх нее на змею гипнотизирующим взглядом, а сам ритмично раскачивался из стороны в сторону.

Змея вытянулась вверх еще выше и тоже начала покачиваться. Она повторяла движения Вольфганга, и это выглядело как танец.

Дети наконец вздохнули. Первым встал Зепп и шепнул остальным:

– Быстро, огненное кольцо вокруг них!

Все беззвучно поднялись один за другим. Только Вольфганг остался сидеть, извлекая из своей флейты такие жалобные мелодии, каких на острове Инсу-Пу еще не слышали.

Оливер и Зепп побежали к другой стороне виллы, где были сложены в аккуратную поленницу дрова. Они притащили сушняка и щепок и выложили их кольцом вокруг Вольфганга и змеи.

– Поджигаем! – приказал Оливер.

Он побежал к костру, другие смотрели ему вслед, и вернулся с двумя горящими сучьями. Как на факельном шествии. Оливер расставил детей равномерно