Он не запер дверь!

Был слишком зол, психанул, — или специально оставил открытой, ожидая, что я все-таки приду?

Не важно.

Это все — неважно.

Серел рассвет, кое что я уже успела рассмотреть в свою предыдущую вылазку.

Лихорадочно метнулась обратно, набросила оставленную для меня нормальную одежду.

Одни платья, никакой обуви, хотя сейчас кроссовки и джинсы стали бы пределом счастья!

Но- неважно.

Все — неважно!

Главное, — у меня появилась еще одна возможность выбраться, еще один шанс, — и я его уже не упущу!

Я кралась у самой кромки скал, — и, сбивая ноги, неслась по лужайке, — спотыкаясь о декоративно наваленные камни, падая, один раз даже полетев вниз кувырком, — умудряясь даже не вскрикнуть, не издать ни звука, и только бешенное дыхание и колотящееся сердце разрывало грудь. С пьянящим, сумасшедше, безумно пьянящим чувством надежды, кружащим голову, как чистый воздух, иногда проползая на животе через траву, — когда замечала установленные камеры.

Сама себе не веря, добралась до подъездной дороги, — и тут еле удержалась от того, чтобы не полететь на всей скорости, на которую только способна. Нет. Тут надо — аккуратно, осторожно, — и одному Богу известно, чего мне стоило тихонько замереть.

А после, выверяя каждый шаг, медленно пробираться.

Сердце колотилось еще сильнее, чем от бега!

Но…

Обернувшись назад, я поняла — прошла!

Я прошла — и меня никто не остановил!

Вот теперь уже рванула, — сжав кулаки, впившись ногтями в ладони до крови. Еле сдерживаясь, чтобы не расхохотаться полуистерическим смехом, — я свободна!

Но радоваться, так или иначе, — было рано.

В любой момент могут заметить пропажу. В любой момент догнать.

Было бы побольше времени, — поступила бы умнее.

Использовала бы эти камеры в свою пользу. Показательно, рядом с одной из них, поднялась бы на скалу. И прыгнула бы, — но так, чтобы успеть зацепиться с другой стороны за край. Оттуда бы уже выползда бы как-нибудь и поползла бы по траве, чтоб не заметили. Не так просто, да, — но иногда так получалось. Еще в те счастливые времена, когда мы все были так беззаботны и попросту дурачились!

Тогда никто не стал бы меня искать, — этот жуткий монстр убедился бы, что я покончила с собой. Спрыгнула, — как он и говорил тогда, в мой первый неудачный раз побега.

Но, — увы.

Приходится рисковать, — на такие трюки просто нет времени!

Да и не факт, что он бы удался, — в конце концов, мне неизвестно же расположение всех камер в этом месте!

Падаю несколько раз по дороге, оборачиваюсь лихорадочно, крадусь по кустам…

И…

Просто сама себе не верю, — без всяких препятствий попадаю в город!

Никто не догнал, не остановил, — ни души по дороге не встретилось!

Теперь уже можно и остановиться! Перевести дух.

Сердце — вылетает из груди, по лицу, — смывая грязь от земли, в которую я падала, текут слезы.

По подбородку, заливая грудь, — а я дышу.

Дышу наконец-то — на полную мощность, — даже не чувствовала раньше того, что грудь все это время будто сдавленной оставалась! Дышу, и… Улыбаюсь! Значит, — не вытравил, не уничтожил, не убил меня он внутри до конца! А мне казалось — никогда больше не улыбнусь, не смогу просто… Значит, — будет жизнь!

Закоулками, дворами, дорожками, по которым машине не проехать, добираюсь до родного дома.

Все еще оборачиваюсь на каждом шагу, — но это уже, наверное, напрасно.

Вряд ли со мной стали бы церемониться или просто следить, куда пойду, — не те это люди. Если бы заметили, — уже бы схватили и затолкали в какую-нибудь машину. Ну, а адреса моего Морок наверняка не знает. И даже если поинтересуется у Маниза, — к тому времени я буду уже далеко!

А, может, и спрашивать его не станет.

Сам же говорил, чтобы со скалы прыгала. Равнодушно совершенно. Может, ему вообще все равно. Узнает, что нет меня, — да и плюнет.

Но скрыться все равно нужно. Полагаться на удачу — последнее дело! Один раз повезло, в следующий все иначе сложиться может.

Взлетаю на наш этаж и грохочу в дверь кулаками. Чувствуя, что вот сейчас, как только дверь откроется, — просто свалюсь и отключусь. Но, слава Богу, я — дома! И, кто бы мне не открыл, — Игорь или Кир, — повалюсь я в родные крепкие руки!!! А дальше парни что-нибудь уже придумают!

— Девушка, вы кто?

Дверь слегка приоткрывается. Из-за узкого зазора на меня с возмущением смотрит дородная тетка в возрасте.

— Чего в двери колотите? Вы кто, вообще, такая?

— Я… — даже задыхаюсь, ничего не понимая. Родственников у нас нет, — разве что Игорь решил сдать квартиру, чтобы слегка подзаработать? Этот вариант мы тоже обсуждали, — можно было перебиться какое-то время даже и в какой-нибудь общаге. Но мне претила одна мысль о том, что в нашей квартире поселятся чужие люди. Будут здесь ходить, прикасаться к родным вещам… После этого наш дом будто уже и не нашим станет.

— Я… Вера Брагина… Это наша с братом квартира! — на место растерянности приходит возмущение, — почему, в конце концов, в собственном доме меня держат в дверях и я должна оправдываться? Перед незнакомой теткой! Игорь Брагин. Мой брат, — где он?

— Деточка… — пожевав губами, тетка пристально и с легким презрением осмотрела меня с ног до головы. Скривилась, — ну да, вид у меня сейчас еще тот, понимаю. Да и запах, наверное… Смущает, — это как минимум. Похожа сейчас на приблуду какую-нибудь.

— Он — мой брат. Это — наша квартира, — выдыхаю, устало прикрыв глаза.

Так и есть — наверняка сдал и сам теперь в какой-нибудь общаге или у Кира ютится. А мне, — в таком виде, — вообще сложно поверить, что я не бездомная.

— Позвоните ему хотя бы… — выдавливаю, чувствуя, как силы покидают меня. Хочется только одного, — сползти по стенке, прислонившись к ней спиной, и… И заснуть, — отоспаться за все это безумное, нервное время. Не провалиться, как в том подвале, в какое-то вязкое беспамятство, — а именно проспать. И в ванную. Горячую.

— Это очень важно…

— Ничего не знаю, — скривила губы женщина. — Мы совершенно законно купили эту квартиру. И вам, деточка, ни на что претендовать и ничего оспаривать не советую, — взгляд снова пробежался по мне с головы до ног, — на этот раз недоверчиво и полыхая злостью. — У меня муж в судебной администрации работает, — так что ничего вы не докажете.

— Брату позвоните, — голова закружилась. Этого не может быть! Игорь — вот так просто продал нашу квартиру? Понятно, — тетка теперь переживает, что без моего согласия, и думает, я судиться с ними буду.