Мой английский болен и слаб: обложен налетом из жестов, которыми я охотно заменяю слова, разбит хроническим недостатком лексикона, ущемлен вечным путанием времен и артиклей.

Воспаленные аппендиксы школьного «Лондон из зэ кэпитал…», «Лена Стогов-с фэмили» и «Май фазер из инжиниир» торчат из зияющей раны незнания и требуют удаления и яростного бинтования реальным разговорным английским языком.

Поэтому я не рискнула переводить сама – делегировала мужу.

– К какому дню надо перевести? – спросил Миша.

– К субботе, – ответила я.

– А, хорошо, а то я сейчас занят.

Перевод обещал занять минут 15. Ну, 20.

Я сама из тех, кто ненавидит тащить обязательства в завтрашний день.

Я выросла, но до сих пор не хожу гулять, если не сделаны уроки. Ну, например, не дописан текст.

Однажды подруги вытащили меня в кино. А я в тот момент доделывала важную статью, которую планировала сдать тем же вечером.

Но подружки позвонили в дверь – пойдем! пойдем! – и муж дома очень кстати – присмотреть за детьми, и вроде нет причин для отказа, кроме этой пресловутой статьи.

Я плюнула – и пошла в кино.

Мы купили билеты и сели в зрительный зал. И я не смогла выгнать свои мысли из загона с надписью «Несданная статья». Они толклись там и отказывались выбегать резвиться.

Огрызались.

Говорили: «Да отстань ты со своим кино, у нас тут идея…»

Я честно вникала в сюжет, пыталась запомнить героев, но мысли рождали новые удачные образы для текста, и я весь фильм в итоге просидела в телефоне, записывая идеи.

– Ты сумасшедшая, – сказали подруги. – Повернута на своей работе…

– И это тоже. Но еще я из тех, кто любит выполнять взятые обязательства сильно заранее.

Если я пишу в последний момент, в текст крадучись, как лиса, пробирается паника. И мне начинает казаться, что текст – неудачный, вымученный, экстренный такой, не дозревший, пропитанный социальным страхом не успеть.

То есть, будь у меня времени побольше, уже завтра, скажем, он мог бы быть гениальным, но мне сдавать сегодня, поэтому «тяп-ляп».

Я всегда недовольна текстами, состряпанными на скорую руку. Заказчики довольны, а я – нет. Поэтому я никогда не пишу текстов за час до дедлайна и когда болею.

Флюиды гриппа и страха (страха подвести кого-то) прячутся между слов, как знаки препинания.

Поэтому когда я узнаю про дедлайн – всегда отнимаю у себя минимум неделю. Надо сдать 17-го? Отлично. Я сдам 10-го.

И так во всем.

А муж у меня – человек-дедлайн.

Если надо сдать 17-го, он сдаст 17-го в 23.59. И ни минутой раньше. А до этого времени станет неустанно улучшать свой результат, оптимизировать, делать его лучше и лучше.

В школе на контрольных нам учителя, помню, говорили: «Написали, проверили два раза – и сдавайте. А то лучшее – враг хорошего. Начнете улучшать – станете исправлять правильное на неправильное».

Это точно. Это про меня. Я начну проверять в сотый раз, и мне станет мерещиться ошибка там, где ее в помине нет.

В общем, я попросила мужа перевести мне текст.

– Ты перевел текст? – уточнила я во вторник.

– Нет. Не успел.

– Ты перевел текст? – уточнила я в среду.

– Нет. Забыл.

– Ты перевел?

– Нет. – Это в четверг. И в пятницу тоже – нет.

В пятницу я наблюдала за мужем и не могла вспомнить, как я умудрилась влюбиться именно в него. Он же мой антипод во всем. Даже вот в таких мелочах (или не мелочах), как время.

Я где-то вычитала мысль, что не бывает неэффективных людей – бывают социальные джетлаги. Кто-то эффективен только по утрам, кто-то – ночью, кто-то в последний момент, а кто-то – наоборот.

Социальный джетлаг – это, например, заставлять того, кому чудовищно сложно проснуться утром… проснуться утром. Назначить совещание на 8 утра – и ждать от него бодрости и включенности. Да ему проще не ложиться! И наоборот. Есть такие, как я – эффективные с 6 утра до полудня, а потом такие малоподвижные ленивцы. А кому-то необходим дедлайн, чтобы в принципе начать что-то делать.

Сижу и злюсь на мужа.

Вот в чем кайф – откладывать все на последний момент? Я не понимаю. Сделай все во вторник – и не тащи сквозь всю неделю, как улиточка, груз обязательств, приправленный бурчанием недовольной жены.

Помню, как вычитала в сети пост одного начальника, который искал себе помощника. Он дал соискателям творческий тест на внимательность и велел прислать результаты до завтра до 18.00. И тех, кто прислал свои письма в последний час, с 17 до 18, даже не рассматривал. А их было 40 %.

Он им пояснил честно: я не люблю тех, кто все делает в последний момент. Даже если они делают это грамотно, и круто, и лучше всех, все равно: я не захочу ждать каждый день. Раз я могу позволить себе выбирать, то между теми, кто сделает все сразу, и теми, кто дотянет до дедлайна, я выбираю первых.

Помню, с каким восторгом я это прочла, потому что это было созвучно моему состоянию. Быть дедлайнером (есть такое слово?) неплохо, просто с ним – сложно.

Все люди разные. Не все – герои. Не все – порядочные. Не все – крутые. Так и должно быть. Потому что герои являются героями только на фоне тех, кто не герой. И это не значит, что есть плохие, а есть – хорошие. Это значит лишь то, что все чертовски разные.

Помню, как мы с Мишей, тогда еще просто парнем с соседнего курса, помогали с организацией всероссийского студенческого форума в качестве волонтеров.

Помню, как нам доверили выверять списки участников. Назавтра был масштабный заезд, около тысячи человек, со всей России ехали и летели к нам на поездах и самолетах.

Нас, волонтеров, было человек десять-двенадцать.

Я открыла списки – и ужаснулась.

Все было перепутано, исправлено, исчеркано разными почерками.

С делегациями созванивались разные люди, эти разные люди по-разному вели списки: кто-то черкал прямо в таблице, кто-то вел свои, кто-то писал на полях. Никакого единообразия, ужас просто.