После пира, когда солнце подошло к зениту, полицмейстер с женой уехали, на прощание расцеловав Аделин и обняв Бастиана. Проводив их до ворот, Аделин обернулась к мужу — Господи Боже, теперь он ее муж! — и сказала:

— Знаешь, я никогда не думала, что выйду замуж. И что у меня будет такая славная свадьба.

Бастиан рассмеялся и, с уже знакомой осторожностью обняв Аделин, поцеловал ее — легким, почти неуловимым поцелуем. «Он тоже боится, — подумала Аделин. — Или нет… Он не хочет переступать через меня и мои желания. Он не хочет причинять мне боль».

Это было одновременно смешно, очень трогательно и очень правильно. Девушку не спрашивают, любит ли она своего мужа и хочет ли разделить с ним ложе. Никого не интересует, насколько ей приятны его прикосновения и поцелуи. Девушку просто отдают в руки супруга, которого выбрали для нее родители по должности и глубинам кошелька, и он будет делать с ней все, что сочтет нужным, потому что жена — это только вещь, не больше. И хорошо, если это будет молодой человек из знакомой семьи, от которого она хотя бы знает, чего ожидать! И хорошо, если они хоть немного нравятся друг другу!

Аделин неожиданно вспомнила, как Герта Лефевр, с которой она сидела за одной партой в школе, едва не повесилась после свадьбы. Родители подобрали ей завидного мужа: Морис Трюдо, золотодобытчик, владелец огромного дома в центре города, солидный человек с опытом и связями. А какое кольцо он подарил Герте на помолвку! А какой у него был экипаж, лошади, мебель, сад! Ну и что, что он старше своей новоиспеченной супруги на сорок лет, ну и что, что в первую брачную ночь она испытала все, что когда-либо приходилось испытывать шлюхам. Это не имело значения. Герту, которую вынули из петли, все называли дурой, не понимающей своего счастья, дурой, которая опозорила свою семью.

И тут вдруг Бастиан. Человек, который оставлял выбор за Аделин. Человек, который не хотел брать ее силой, как и положено мужу.

Она откликнулась на его поцелуй, чувствуя, как земля уходит из-под ног, как запахи трав и цветов становятся богаче и глубже, как каждый звук превращается в глубокий аккорд. От Бастиана веяло не страхом и тьмой инквизиционной допросной, а светом и теплом, и Аделин готова была утонуть в нем, раствориться, исчезнуть. Наверно, это и было тем единением душ, о котором сказал священник.

Аделин казалось, будто она стала настолько легкой, что ветер может подхватить ее и унести. В ушах нарастал шум, словно совсем рядом раскинулось холодное море, которого она никогда не видела, в висках стучала кровь, и на какой-то момент в мире не осталось ничего, кроме Бастиана. Когда они смогли-таки оторваться друг от друга, то Аделин поняла, что шрамов на его лице больше нет — она смотрела на них и не замечала.

Потому что любовь смотрит глубже, чем видят глаза.

Потому что любовь замечает главное.

Ей захотелось заплакать — и взлететь.

Потом была ее спальня — и свадебное платье, сброшенное на пол, казалось облаком. Дыхание комкалось в груди, Аделин отчаянно не хватало воздуха. Она не знала, что сейчас — утро, день, ночь, она не знала, что это за мир и время, она полностью утратила себя.

В ее мире теперь был лишь Бастиан — его прикосновения, биение его сердца. Так близко, словно оно стучало в ее собственной груди. Так важно, словно они действительно стали едины.

Кажется, она всхлипывала, подаваясь навстречу его ласкам.

Кажется, кровать ходила под ними ходуном.

Кажется, где-то высоко-высоко началась гроза. И судорога, пронзившая Аделин, была настолько густой и сладкой, что на мгновение, долгое, как лето, она действительно перестала дышать.

Потом они тихо лежали рядом, не разрывая объятий, и Аделин подумала: «Ведь у нас могут быть дети…» Бастиан улыбнулся и поцеловал ее в висок.

— Да, — сказал он. — Могут. Мы будем хорошими родителями, я точно знаю.

Аделин встрепенулась, удивленно посмотрела на него.

— Умеешь читать мысли? — недоверчиво спросила она. Бастиан рассмеялся.

— Нет. Ты просто сказала об этом вслух.

«Это возможно, — растерянно и счастливо подумала Аделин. — Мы можем стать родителями, мы можем жить в этом доме, мы ведь достойны счастья».

Издалека донесся крик сыча — Кусь парил над садом, довольный тем, что хозяйка жива, здорова и у себя дома, а не в подземелье за решеткой. Неужели это было только вчера! И сычик сидел у нее на плече, отважно готовясь разделить ее участь…

Аделин представила, с каким строгим и важным видом Кусь будет сидеть на краю детской кроватки, и рассмеялась.

— Все будет хорошо, правда? — спросила она. Злость бургомистра, который обязательно попробует свести с ними счеты, и козни убийцы девушек словно бы отступили куда-то: в жизни Аделин их сейчас не было.

И она наслаждалась этой минутой чистого, беспримесного счастья. Пила ее до последней капли, как холодную воду в жаркий день.

— Обязательно будет, — кивнул Бастиан. — Я сделаю для этого все, что смогу.

***

Они отправились в рощу на закате, и Бастиан подумал, что чуть ли не впервые в жизни выглядит не инквизитором, который должен пугать одним своим видом, а просто счастливым семейным человеком. Вот они с Аделин вышли из экипажа и спокойно направились к березам: под одной из них кто-то соорудил скамеечку — можно сесть и устроить пикник.

Бастиан даже пожалел, что не захватил с собой закусок и бутылку легкого вина. В такой светлый вечер с сиреневыми тенями, что падают от стволов по траве, у всего свой, особенный вкус. Надо наслаждаться им и каждой минутой лета, надо копить его в себе, чтобы вспоминать под осенним дождем и январской метелью…

— Аделин! — окликнул Бастиан. — Как твоя голова?

Аделин дотронулась до виска, словно вспомнила обо всем, что случилось с ней по вине семейки Гейнсбро, и Бастиан ощутил острый укол стыда.

— Пока еще болит, — вздохнула Аделин. — Меня раньше никто не впечатывал головой в ступеньки. Даже не знаю, сколько это продлится. Но магия потихоньку возвращается.

— Да, я заметил, — улыбнулся Бастиан. — Искры плавали, когда ты вернулась и увидела Уве.

— Сейчас уже ничего нет, — ответила Аделин и негромко добавила: — Так жаль…

Бастиан понимающе кивнул и, вынув из кармана заряженную пластинку Следовика, который полицмейстер вручил ему перед свадебной церемонией, сжал руку.

На этот раз все получилось намного быстрее и легче: артефакт успел привыкнуть к Бастиану. Аделин села на скамеечку, и Бастиан невольно залюбовался ею — сейчас, вечером, среди деревьев, она казалась сказочной феей, которая выпорхнула из сердцевины березы, заинтересовавшись гостем в своей роще и решив рассмотреть его получше.