– Знаю. Я видел новости. Я видел, что о вас говорили. Вчера вечером погибла еще одна женщина, и она тоже была вашей пациенткой. Как и остальные. – Помолчав, он добавил: – Как и я.

Фрэнки кивнула:

– Все верно.

– Естественно, все это не имеет отношения к тому, что вы сделали со мной. Вы уверены в этом. – В его голосе явственно слышался сарказм.

– Тодд, я ничего с вами не делала.

– Тогда почему со мной происходит все это?

– Сожалею, но не знаю.

– Задавайте свои вопросы, – сказал Феррис. – Ведь вы для этого здесь, да? Хотите знать, видел ли я ту, что погибла вчера. Ту, о которой рассказывали в новостях. Вы хотите знать, вспоминал ли я ее.

– А вы вспоминали?

Тодд откинул голову на спинку скамейки и посмотрел в небо. Фрэнки различила очертания его длинного носа и выступающего подбородка.

– Да.

– Что вы помните?

– Иголки, – ответил он.

Фрэнки дернулась, будто по ее телу пропустили электрический ток.

– Что?

– Ту женщину пугали иголками.

– Откуда вы это знаете?

Тодд снова повернулся к ней.

– Я это помню.

– Расскажите мне еще. Что еще вы помните?

Феррис молчал. Наконец он встал, нервно огляделся по сторонам.

– Все, мне пора идти. Нужно выбираться отсюда. Иначе из-за этого дерьма у меня будут большие проблемы.

Фрэнки взяла его за руку.

– Пожалуйста, Тодд. Я же не имею права никому рассказывать о том, что вы видели. Что бы вы мне ни рассказали, я связана врачебной тайной.

– Никакая тайна вас не остановит, если вы решите, что я опасен.

– А вы опасны?

Тодд ответил не сразу.

– Доктор Штейн, я теряю время, – сказал он, садясь. – Я теряю дни. Я просыпаюсь и не знаю, где я был или как оказался там. У меня куда-то исчезают часы. Иногда даже дни. Такое происходит дважды в неделю. Я знаю только одно: когда я просыпаюсь, у меня в голове эти воспоминания.

– О белой комнате, – сказала Фрэнки.

– Да. И о том, как мучают женщин.

– Когда это было в последний раз?

– Я проснулся в субботу утром. Рано. В пять утра. Я, как какой-то бомж, лежал, укутанный в одеяло, на ступеньках промздания в Догпатче. Я не имел ни малейшего представления о том, как оказался там. Вот тогда я и решил перехватить вас. Я приехал к тому месту у моста, где, как вы рассказывали, вам нравиться бегать, и стал ждать, когда вы появитесь.

– Сколько времени у вас исчезло? Что последнее вы помните?

Он закрыл глаза. Его лицо исказила страдальческая гримаса.

– В четверг вечером я был в баре недалеко от Городского колледжа. Было поздно. Я довольно хорошо набрался. Не знаю, вырубался я или нет. Следующее, что я помню, – это суббота. Вернувшись, я обнаружил, что моя машина все еще стоит у бара.

– И вы не помните, что было в промежутке? – спросила Фрэнки.

– Только лицо той женщины. Которая умерла. Не знаю, где я был, но я точно был с ней.

– А раньше вы ее видели?

Тодд помотал головой:

– Нет.

– Точно?

Он полез в карман, достал какой-то предмет, нечто маленькое и сделанное из пластмассы, и принялся катать это между пальцами.

– Точно, я уверен. Я поискал этих женщин. Чтобы проверить, не появлялись ли они где-нибудь.

– В каком смысле?

– В первый раз это случилось пару месяцев назад. Женщина, которую я видел… я понял, что она умерла. Увидел в новостях несколько дней спустя. Она слетела с катушек на свадьбе и застрелилась. Я не знал ее, но помнил, и это дико испугало меня. У меня началась паранойя. Я не понимал, что со мной творится. Поэтому с тех пор я делаю видео.

– Какие видео? – спросила Фрэнки.

– Где бы ни был, я снимаю на видео людей, с которыми оказываюсь рядом. – Он поднял вверх предмет – это была флешка. – Я решил: если такое случится опять, я смогу проверить, пересекался ли где-нибудь с этой женщиной. Ну, к примеру, в баре, или в кафе, или еще где-то… Сегодня я просмотрел видео. Насколько могу судить, я нигде не пересекался ни с одной из этих женщин. Но ведь откуда-то я их знаю, и все они мертвы.

Фрэнки некоторое время молчала, потом сказала:

– Можно, я возьму флешку и сама посмотрю?

Тодд сжал кулак с флешкой.

– Не знаю.

– Я больше никому не покажу. И не сообщу в полицию.

Он пожал плечами, его кулак разжался. Фрэнки взяла флешку с его ладони.

– Спасибо, Тодд.

– Вы их там не найдете, – сказал он. – Женщин там нет.

– Не переживайте, я верю вам… Есть кое-что, что я хочу произнести вслух. Я хочу знать, говорит ли это вам о чем-нибудь. Или слышали ли вы это раньше.

– Что это?

Фрэнки не знала, стоит ли продолжать. Но ей было интересно, как Тодд отреагирует.

– Ночная птица, – произнесла она.

Феррис повернулся и уставился на нее. Он ничего не сказал. Фрэнки не смогла прочесть выражение на его лице.

– Тодд? – позвала она. – Вы почувствовали какой-то отзвук, когда я произнесла «ночная птица»? Какое-то воспоминание?

– Нет, – ответил он тихо, его голос дрожал.

– Совсем ничего?

– Совсем. А что?

Фрэнки колебалась, потому что сомневалась в искренности Тодда. Слова «ночная птица» для него что-то значили. Он вдруг забеспокоился, как будто ему захотелось убежать.

– Я думаю, психопат намеренно убивает этих женщин. Он каким-то образом программирует их на экстремальное, саморазрушающее поведение. Он называет себя Ночной Птицей. У вас есть какие-нибудь идеи насчет того, кто это может быть?

Тодд наклонился к ней. Фрэнки с особой остротой осознала, что они одни на пляже и вокруг никого нет. Если Феррис захочет что-то сделать, ему ничто не помешает.

– Вы думаете, это я, верно? – спросил он. – Вы думаете, Ночная Птица – это я.

– Не знаю.

– В общем, дело вот в чем, доктор Штейн. Я тоже боюсь, что это я.

«Какое ваше самое плохое воспоминание?»

Фросту не было надобности копаться в воспоминаниях, чтобы ответить на этот вопрос. Он точно знал, какое именно. Одно-единственное воспоминание преследовало его каждый день, изо дня в день.

Кейти. В машине.

– А есть что-нибудь, что ты хотел бы забыть, если б мог? – спросил он Дуэйна. – Если б это можно было стереть из памяти, ты согласился бы?