Он шел, глубоко вздыхая. Опять он получил по арифметике двойку, и теперь уже, наверно, кончилась его дружба с Петей, а может быть, и с Вовкой.

Кому охота дружить с таким плохим учеником!

И никогда больше он не пойдет к Пете и не увидит Петиной мамы… И никогда она ему не скажет: «Кирилка, дружочек…» И больше не придется сидеть ему за столом, над которым такой зеленый свет… Никогда!

По календарю еще полагалось быть зиме. Но ветер был по-весеннему влажен, а снег на шоссе, назло всем календарям, совсем растаял.

А когда так хорошо и светло кругом, можно ли думать о печальном?

Сначала Кирилка положил в карман варежки. Потом развязал шарф. А потом еще вдобавок распахнул курточку. И все равно ему не было холодно. Ни капельки.

Сейчас — это было решено твердо и бесповоротно — он сядет в поезд и поедет к отцу. Неужели дорога на Север так уж трудна и настолько длинна?

От заводского поселка до станции было около трех километров, и туда ходили автобусы. Но раз в кармане всего-навсего четыре копейки, об автобусе мечтать не приходится.

И хотя Кирилка твердо решил по дороге нигде не задерживаться, но когда в кармане все-таки весело звенят несколько копеечек, нельзя утерпеть, чтобы не зайти в маленькую булочную, откуда так вкусно пахнет теплым хлебом.

Но как же он был изумлен, когда, выйдя из булочной, увидел у дверей Вовкиного щенка Тяпу.

— Тяпочка! — воскликнул Кирилка, не веря собственным глазам. — Это ты?

«Конечно, я! — ответил бы щенок, умей он хоть немного разговаривать. — Всю дорогу, от самых школьных ворот, я бежал за тобой следом. Неужели ты не заметил?»

Но вместо всех этих слов Тяпа восторженно крутил хвостом, не спуская глаз с краюшки хлеба, которую Кирилка держал в руках.

По всему было видно, что он просто счастлив этой встрече. Но Кирилка был еще больше рад.

Вот хорошо-то! Теперь он поедет на Север не один. Рядом будет веселый и верный Тяпа, с которым можно поговорить, которого можно погладить по лохматой шерстке, с которым можно даже посоветоваться… Это ли не удача!

Вовке же можно послать письмо: пусть не боится, Тяпочка никуда не пропал, просто они вместе поехали к Кирилкиному папе и привезут ему с Севера живого медвежонка или живого тюленчика.

Но все-таки нужно узнать и у самого щенка: хочется ли ему на Север?

— Тяпа, — присаживаясь на корточки перед щенком, спросил Кирилка, хочешь, вместе поедем к папе? Ты только скажи: да или нет?

В ответ щенок взвизгнул, облизал Кирилкин портфель, руки, подбородок и ткнулся носом в краюшку.

Все было ясно — он хотел ехать с Кирилкой куда угодно, хоть на край света!

Когда же, разделив по-братски хлеб, путешественники съели все до крошки, исчезли и последние сомнения: на Север, на Север, ни о чем другом не могло быть речи!

Теперь Кирилка бодро шагал в своих валенках, старательно обходя лужи, чтобы не увязнуть в густой снежной размазне.

Тяпка же рысцой трусил вперед, то и дело оглядываясь: не сбились ли они с пути?

Они благополучно добрались до железнодорожной станции, пролезли под товарным поездом, нашли пустой состав и вскарабкались на площадку вагона. Тяпку пришлось подсадить. Сам он никак не мог. У него оказались слишком коротенькие лапы. Впрочем, и Кирилке это далось с трудом. Если бы не полено, которое лежало возле рельсов, экспедиция на Север, вероятно, закончилась бы у вагонной подножки.

В пустом вагоне оказалось очень интересно. Для начала Кирилка покрутил опрокидывающиеся пепельницы. Потом опустил и поднял парочку столиков под окнами. После столиков он даже попытался поднять верхнюю полку. Это ему, однако, оказалось не под силу, и полка с грохотом упала на прежнее место. После всего Кирилка смирно уселся в уголок возле окна и стал ждать отхода поезда.

И Тяпа времени даром не терял. Он обследовал все бумажки на полу и, обнаружив под скамейкой голову воблы, с аппетитом взялся за нее.

И вдруг на площадке хлопнула дверь, порыв ветра влетел в вагон, а вслед за ветром ворвалась румяная девушка с веником, тряпкой и мусорным ведром.

— Здравствуйте! — закричала она, увидав Кирилку и Тяпу. — Вас только мне и не хватало…

Кирилка испуганно вскочил, а Тяпа поджал хвост и поскорее убрался под лавку.

— Явились! — продолжала краснощекая крикунья, упирая в бока свои крепкие кулаки. — Кто вас сюда просил? Вечно по вагонам шатаются… Марш отсюда сию же минуту! Чтоб я вас не видала!..

Что тут оставалось делать?

Кирилка и Тяпа поскорее убрались из вагона.

— Знаешь, — сказал Кирилка, когда они кое-как слезли с вагонной подножки, — давай поищем другой вагон, где она уже убиралась. Хочешь?

Тяпа взвизгнул. Это означало: «Ладно! Поищем!» И путешественники принялись за поиски.

Такой вагон они нашли.

— Кажется, она уже тут была, — не совсем уверенно прошептал Кирилка и заглянул под скамейку: нет ли там сора?

А вагон этот оказался чудо как хорош! На окошках занавески с кисточками. Стены выкрашены светлой краской, и на них разные забавные картинки вроде трех свинок, серого волка, Мойдодыра, Бармалея. И, кроме того, на каждом столике белая салфетка и электрическая лампочка с абажуром в виде тюльпана.

Именно в таком вагоне полагалось людям отправиться в далекое путешествие. Именно в таком красивом, удобном, чистом!

— Она тут была! — внимательно оглядевшись, решил Кирилка.

И оба — Тяпа под лавкой, а Кирилка на лавке — сразу легли отдохнуть.

Сладок сон в дороге. И скамейка не кажется слишком жесткой, и стук колес убаюкивает, а впереди так много нового и, кажется, ждет такая радостная встреча…

Хотя поезд прочно стоял на месте и пока не собирался трогаться, Кирилка тотчас задремал, и сон его был сладок и спокоен.

Изредка он блаженно вздыхал и все время куда-то летел и летел вперед. А рядом были и Петя, и Петина мама, и Вовка… И даже Клавдия Сергеевна с таблицей умножения. И откуда-то взялся Лева с огромным кубиком чая в руках. А на кубике были нарисованы розовые горы, и высокая пальма, и стояла черная круглая печать, точь-в-точь как на той нехорошей марке, которую Петя прятал от мамы и папы на дне ящика под цветными карандашами.

А потом Кирилку стало ужасно сильно трясти. Будто поезд катил не по рельсам, а прыгал через канавы, ухабы и разные высокие кручи.

— Ой, ой! — пискнул Кирилка и открыл глаза. Над ним стояла все та же румянощекая уборщица и дергала его за плечо. При этом она кричала:

— Нет, вы только смотрите, что делается! Опять он здесь! Залез в детский вагон и спит в свое удовольствие! Теперь ты у меня увидишь…

Тут Кирилка залился горючими слезами: