– А что за ними кроется?

– Много всего. Главное – уметь смотреть и слушать. Десять лет назад Джоанна Гринлоу согласилась дать показания против Карвера и бернсайдеров. Это факт. Ее подругу убили в Бернсайде. Это тоже факт. Но в газетах не пишут, как все было на самом деле. Это я уговорил Джоанну. Это я несколько месяцев работал с ней, день за днем. Кропотливо. Мы каждые три дня меняли каналы связи и связников. Выделили особую оперативную группу. Ограничили доступ сотрудников к операции. Не распространялись о ее целях и масштабах. Так что, когда я говорю, что разделяю твои чувства…

– А зачем это все?

– Карвер так ловко уходил из-под ареста, что я еще тогда заподозрил утечку информации. Вот что скрывается за сухими фактами.

– Наверняка вы подозреваете кого-то конкретного.

– Таких подозреваемых целый список.

– И что же на самом деле случилось с Джоанной Гринлоу?

– Я, как и ты, могу только гадать. На месте преступления обнаружили черно-белые метки. И никаких следов Джоанны.

– А вы лично искали?

– К стыду своему, нет. Старший суперинтендант решил, что она испугалась и сбежала, чтобы не подставить своего босса. Меня перевели в другой отдел, без обиняков посоветовали забыть об этом деле и не тратить времени впустую. Как только шумиха поутихла, я попытался выйти на след Джоанны. Теснее всего она общалась с Зейном Карвером и Шелдоном Уайтом. А они оказались не очень-то разговорчивы. Так что если и был какой-то след, то давно остыл. – Паррс помолчал, потом тихо продолжил: – Поначалу я надеялся, что она все-таки сбежала. Но время шло, и надежда улетучивалась…

– Зажим, то есть Дэнни Грайп, думает, что Шелдон Уайт решил напомнить про исчезновение Джоанны. Она пропала десять лет тому назад…

Паррс обдумал мои слова.

– Психологическая война – это сложновато для бернсайдеров. Да, Шелдон Уайт недавно вышел на свободу, но что с того? Он не из тех, кто отмечает в календаре памятные даты.

– А кто же?

Паррс сидел неподвижно.

– По-вашему, Джоанна Гринлоу жива?

Он оставил мой вопрос без внимания.

– Иногда лучше всего подождать. Может, что-нибудь и прояснится.

Я молчал.

– Ладно, – вздохнул он. – У тебя остался почти месяц отпуска. Я хотел отправить тебя отдохнуть, но, учитывая обстоятельства, не возражаю, если ты используешь эти дни в счет срока уведомления об отставке.

– А обвинения?

– Посмотрим. Но только после обстоятельного рапорта.

– Мои рапорты…

– Как я уже сказал, очень подробные. Полны фактов. А сейчас полезнее сосредоточиться не на фактах, а на твоих впечатлениях. Ты всегда видишь в людях худшее, сынок. – Он улыбнулся акульей улыбкой. – Мне это пригодится.

– Сэр.

Паррс взял со стола листок бумаги. Страницу моего рапорта. Он не взглянул на документ и не упомянул о его содержании, однако было ясно, что он тщательно изучил написанное. Он всегда конспектировал ход совещаний, но потом украдкой выкидывал свои заметки в мусорную корзину. Паррс обладал отличной памятью, а записи делал для виду, чтобы окружающие не сомневались в том, что он серьезно воспринимает их самих и их работу. Скорее всего, мой рапорт лежал на столе по той же причине.

– Когда ты вез Изабель к Карверу, то проверил ее сумку. Зачем?

– В тот вечер в «Рубике» она пила спиртное и, возможно, употребляла наркотики. Я решил отвезти ее домой. К родителям, – сказал я. – Но не знал точно, где живут Росситеры, и подумал, что, может быть, найду адрес у нее в сумочке.

– И что ты нашел?

– Деньги. Много денег. Я догадался, что она получила деньги для Франшизы, пока находилась вне моего поля зрения. Если бы она не отдала деньги Карверу, то ей бы грозили большие неприятности.

– Что еще было в сумочке?

– Косметика, кошелек, телефон. Я привез Изабель домой, и мобильник все еще был у нее. Тот, кто забрал телефон из квартиры, последним видел ее живой.

– Особо не радуйся, но мы нашли ее мобильник.

Я постарался ничем не выдать своей реакции. Вспомнил сообщение от Изабель, оставшееся в папке «Отправленные»: «Зейн знает».

Я морально приготовился к тому, что сейчас услышу. Я заверил Паррса, что не знаю ее номера телефона. А теперь выяснится, что я солгал.

– Ее отец дал нам номер, и мы отследили местонахождение телефона, – продолжал Паррс. – Сигнал шел из ее квартиры. Мы перевернули там все вверх дном. Телефон был спрятан. Приклеен скотчем ко дну ящика стола.

Очень странно. Мне хотелось спросить, что такого было в телефоне. Кому и зачем понадобилось его прятать? Отправленное мне сообщение можно было истолковать как «Зейн знает о нас».

Паррс выдерживал мучительную паузу.

Я вспомнил о фотографиях.

– Что произошло в Фэйрвью, когда ты ее туда привез? – осведомился Паррс.

– Ничего особенного.

– Ты говорил с Карвером?

– Дверь открыла Сара Джейн.

– Его рыжая подружка?

Я кивнул.

– Она разволновалась из-за денег. Изабель ее особо не интересовала. А когда я уходил, то заметил в окне Карвера. Честно говоря, я подумал, что он все нарочно подстроил.

– В каком смысле?

– Карвер любит такие игры. Возможно, он решил меня проверить. Его люди наблюдали за мной. По его распоряжению бармен мог подмешать в выпивку Изабель какую-нибудь дрянь, а потом проследить, как я поступлю, когда найду деньги. В результате Карвер стал мне доверять.

– Говоришь, он любит игры? Почему?

– Он так развлекается. Считает себя гениальным стратегом. На первый взгляд делает что-то одно, а на самом деле – совершенно другое.

– Он же большой босс. Чаще всего такие типы уважают лишь себе подобных. Ну и что он о тебе выяснил?

– Больше, чем я ожидал.

– Продолжай.

– Ему понравилось, что я честно высказывал ему свое мнение. Часто неприятное. И что я не боюсь лезть не в свое дело. Однако он всегда ставил меня на место. По-моему, он любит поговорить, а с его амбалами особо не пофилософствуешь. Кстати, он вполне искренне сказал, что сам никому морду не бьет. Для этого у него есть специально обученные люди.

– Расскажи мне про этого Зажима.

– Живет по принципу «меньше слов, больше дела».

– Опасен?

– Готов драться с собственной тенью. При первой встрече плюнул мне в лицо.

– При встрече с тобой такое желание возникает у многих.

Я улыбнулся:

– Нет, он просто с норовом. Карвер пару раз при мне его отчитывал.