не значит, что этого не было. Иногда, когда мы с Джейсоном выходили в город и я возвращалась навеселе, мы занимались диким обезьяньим сексом. Это продолжалось какое-то время, а потом я отключалась голой.

Обычно, если секс был последним, что мы делали перед сном, то после того, как заканчивали, он обнимал меня и отворачивался. Я выскальзывала из постели, мылась и натягивала трусики и ночную рубашку, прежде чем отправлялась в постель спать.

Это был весь мой опыт.

Джейсон был вторым номером в моем не очень длинном списке любовников. Я отдала невинность своему школьному парню, когда мне было семнадцать. Это было не очень хорошо. Но и не отстой. Отстойным было то, что когда он был во мне и сказал, что это навсегда, а я любила его достаточно, чтобы отдать ему мою девственность (то есть, очень любила), он сказал своим друзьям, что сделал меня, и это стало известно всем. Это меня не обрадовало, и я бросила его. Он был опустошен, я не очень хорошо себя чувствовала в этой ситуации, но не собиралась принимать это – взгляды, комментарии шепотом, стервозность девушек, всех, с которыми он поступил так же, делая что-то настолько глупое, как хвастовство.

После него я достаточно часто встречалась, но была зациклена на Шае, ожидая, что он заметит меня так же, как замечали другие парни. Поэтому я не слишком увлекалась и никогда не находила парня, с которым была готова зайти дальше. Потом Шай разбил мне сердце, и я решила сосредоточиться на учебе, а не на парнях.

Делая это, пока не встретила Джейсона.

Секс с Джейсоном всегда был хорош, потому что он шел на многое, что мне нравилось, чтобы сделать все шикарным. Нам было хорошо вместе. Но это было совсем не похоже на то, что было у нас с Шаем прошлой ночью.

Я думала, что у меня был дикий обезьяний секс.

Но оказывается, я не знала, что это значит, пока Шай не научил меня этому.

Он был вынослив. Он был креативен. И он был так увлечен мной, что это было нереально. Он не мог насытиться мной, не стеснялся того, что я об этом знаю, и это сработало, так как я чувствовала к нему то же самое.

Мы сделали только один перерыв, чтобы заказать пиццу. Когда ее доставили, Шай подошел к кровати и бросил на нее коробку. Он прошел на кухню, схватил пару холодных бутылок из кухни, протянул одну мне, затем упал на бок в ногах кровати, открыл коробку и начал есть.

Я присоединилась к нему, и когда мы закончили, он бросил коробку на пол (где, заметьте, она все еще была), схватил меня за лодыжки и потащил по кровати к себе.

Я никогда не ела голой.

Я никогда не делала многого из того, что делала вчера с Шаем.

И самое главное, это было естественно, это казалось правильным. Я никогда не чувствовала себя смешной, или испуганной, или задавалась вопросом правильно ли я это делаю. Это обо всем – о его руках, рте, члене и теле. О том, что он заставлял меня чувствовать и сколько я могла получить от него, идя на все, создавая это, отдавая все, чтобы получить низкий стон или рычание, чувствуя, что я завоевала мир, когда зарабатывала один лишь его стон.

Это было прекрасно и удивительно – все это. И этого было очень много.

Так что неудивительно, что я вырубилась голой на Шае.

Раздался еще один стук. Я почувствовала, как рука Шая напряглась на моей ягодице, и уже собиралась поднять голову и посмотреть на него, когда он прижал меня к себе второй рукой, отчего я замерла. Это было потому, что он нежно обнимал меня, затем сдвинул меня с себя медленно и осторожно, как будто не знал, что я проснулась. Шай делал серьезные усилия, чтобы не разбудить меня.

Сладко.

Очень сладко.

– Я проснулась, дорогой, – тихо сказала я прежде, чем он положил меня на спину.

Он поднял голову, я встретилась взглядом с его сонными глазами, и мое сердце екнуло.

Боже, серьезно, даже с сонными глазами он был удивительным.

Эти сонные глаза скользнули по моему лицу, он поднял руку, обхватив мою голову. Пальцами скользнул по моим волосам, посмотрел мне в глаза и подарил мне самое лучшее доброе утро.

– Ты, – прошептал он, – в моей постели.

Мою грудь сдавило, но в хорошем смысле.

– Да, – прошептала я в ответ. – С тобой.

Его взгляд стал ленивым, опустился к моему рту, затем он поцеловал меня.

Мы коснулись друг друга языками, когда в дверь снова постучали, но на этот раз стук не прекратился.

Шай поднял голову и прорычал.

– Бл*дь, убейте меня.

Я ухмыльнулась ему. Он хмуро посмотрел на меня, затем поцеловал в подбородок, прежде чем перекатиться через меня и встать с кровати.

Я натянула простыню до шеи и повернулась на бок, наблюдая за Шаем, который натягивал джинсы.

Он выглянул в глазок, и я смотрела, очарованная тем, что видела, в то же время напрягаясь, наблюдая, как каждый дюйм его тела замирает.

Затем он быстро двинулся вперед. Отперев дверь, он распахнул ее и издал мужской вой, от которого задрожали окна.

Это так потрясло меня, что я села в постели. Прижимая простыню к груди, я наблюдала, как Шай бросается на того, кто был снаружи. Затем он попятился внутрь, его тело изогнулось, потому что он нес взрослого мужчину, одетого в камуфляж и с набитым армейским серым вещмешком на спине.

Шай несколько раз встряхнул, тот хлопнул его по голой спине так, как будто не заметил, что спина Шая была голой. Затем Шай опустил его на ноги, они отпрыгнули друг от друга и посмотрели друг на друга широко улыбаясь. Они отпрыгнули назад вместе, а затем снова обняли друг друга.

Я сделала дикое мысленное усилие и решила, что это Лэндон Кейдж, брат Шая, вернувшийся домой из командировки.

Я была в восторге за Шая, а он явно был в восторге от того, что его брат вернулся.

Его не волновало, что мне может быть не комфортно лежать голой на кровати и наблюдать за воссоединением семьи.

– Черт, как я рад тебя видеть, чувак. Дерьмо, ты меня удивил, – услышала я голос Шая, когда начала сползать к краю кровати, дергая за простыню.

– Гребаный глазок, – ответил Лэндон, отстраняясь. Они держали руки на плечах друг друга