— Как у вас здесь всё сложно и непонятно, — вздохнула Мира.

— У вас, — хмыкнул он. — Теперь уже и у тебя.

Она хотела сказать, что всё ещё надеется вернуться домой, но подумала, что они опять поругаются. А у неё не было на это сил.

— Расскажите про жабу, — попросила она, не открывая глаз. Почему-то с закрытыми вопросы задавались легче. Может, и отказы будут легче восприниматься?

К её удивлению, Гай ответил:

— Здесь её называют Оямото. Это одна из древнейших жительниц Азара, говорят, она живёт в глубине Леса, но уже много лет никто её не видел.

— За что она забросила меня сюда? — всхлипнула Мира.

— Вот встретишь Оямото и спросишь сама, — судя по интонации, Гай улыбался.

— Как же я её встречу, если вы только что сказали, что уже много лет её никто не видел? Может, меня какая другая жаба забросила, а эта ваша Оямото давно лапки сложила?

— Другой жабы нет, — ответил Гай.

Они помолчали. Было так тихо, что она слышала стук собственного сердца. Казалось, они с Гаем единственные люди в этом странном мрачном мире. А ведь где-то здесь же, в Башне — мокрозявы. Мексиканка, мадам Олсен, остальные. Мире вдруг захотелось увидеть их, даже дурацкий спор о штруделях по-немецки она бы с радостью ещё раз послушала.

— Это правда, что вы с Даяной муж и жена? — вообще Мира не собиралась об этом спрашивать. Да, часто думала об их отношениях, но задавать вопрос так напрямую… Однако, слова уже сорвались с языка и назад их не вернуть.

Оставалось надеяться, что из-за толстого стекла Гай не услышал вопрос.

— Нет, — ответил он.

Мира открыла глаза:

— Но раньше были?

— Нет, хотя я тоже долго верил в эту утку.

Некоторое время она в растерянности обдумывала его слова, наконец, сказала:

— Простите, я не понимаю. Что значит, долго верили?

— Помнишь, на Реке ты назвала себя попаданкой?

Ещё бы она не помнила!

— Да, — ответила Мира.

— А теперь представь, что попаданцы не мы, а они.

Она повернула к нему голову, но Гай сидел спиной.

— Вы имеете в виду азарцев? — изумлённо спросила Мира.

— Да.

— Нет, постойте. Вы хотите сказать… Но тогда получается, что я и вы, и все остальные в Башне… Мы все родились здесь?!

— Да.

— Тогда почему я не помню о своей жизни в Азаре того, что было до падения в воду?! — она покачала головой: — Нет, вы бредите. Этого не может быть! Я помню своих родителей, бабулю, первую подружку в детском саду, и как на каруселях в парке катались, и своего парня первого… И остальные, они тоже всё помнят! Когда я была в общей камере, каждая рассказывала о своей жизни до Азара. Где же мы все были, если не у себя дома?

Гай повернулся и уставился на неё блестящими чёрными глазами. Кажется, ей наконец удалось найти волнующую его тему.

— Всё это прекрасно, — сказал он: — Тогда как ты объяснишь, почему здесь собраны попаданцы исключительно из одного мира и с одной планеты?

— Ну, это же очевидно — потому что нет других миров. И жизни на других планетах тоже, — озадаченно ответила Мира.

— А, может, потому что пришельцы из других миров и планет должны выглядеть иначе? — спросил Гай с каким-то затаённым торжеством. — Но мы выглядим так, как выглядим.

— Однако это не объясняет, почему у нас нет воспоминаний об Азаре! — воскликнула она. — К тому же, если мы и есть коренное население Азара, кто такие те, другие? Откуда появились здесь и, как получилось, что они держат нас в Башне и подвергают обработке, а не наоборот?!

Мира так разволновалась, что даже почувствовала небольшой прилив сил.

— Вот и выясняй, — произнёс наставник с улыбкой.

— Как же вы, прожив здесь столько лет, до сих пор не выяснили? — вырвалось у неё.

— Ну, знаешь ли, это не то, о чём кричат на каждом углу. Скажу больше: даже за мысли об этом здесь на костёр отправляют.

Ей вспомнились разговоры о том, что Вишневский хотел поднять восстание мокрозяв, но ему помешали. Раз уж у них случился вечер откровений, не попробовать ли спросить и об этом?

— Я слышала, вы хотели тут всё изменить, — тихо сказала Мира. — Много лет назад.

Он усмехнулся:

— Всё было менее эпично, чем ты рассказывала.

Она поняла, что он имеет в виду глупости про то, как Вишневский дрался с Великим Хранителем так, что Башня зашаталась. Сейчас, когда она увидела, что представляет собой Великий Хранитель, представлять их битву было особенно смешно. Чуствуя, как пылают от стыда уши, Мира спросила:

— Чего вы добивались?

Гай хмыкнул:

— Как и все уважающие себя революционеры, смены власти. Заручиться поддержкой стражей, захватить Башню, дворец, Элсар, Рудник, а потом и весь Азар под себя подмять. Хозяевами должны быть мокрозявы, а не это нежное, неприспособленное к жизни в таких условиях сословие.

Ей вспомнились убогие женщины в общей камере, жидкая похлёбка, безнадёга. По губам скользнула саркастическая усмешка: хозяева Азара…

— Взять хотя бы это дурацкое унизительное прозвище, мокрозявы, — продолжал Гай, — Это они нам его придумали. Рассказывают, что первой нас так назвала маленькая дочь прежнего Великого Хранителя, и связано оно было с мокростью, мерзостью. Прозвище понравилось, и его закрепили, сделали названием народа, прописали во всех учёных книгах. А то, что когда-то мы назывались иначе, превратилось в легенду.

— Откуда вы об этом знаете? — спросила Мира.

Он неопределённо пожал плечами:

— Я давно интересуюсь историей Азара. Если уплыть подальше от Элсара, многое рассказывают. Вот только ничего не проверить. Как в песне: ясновидцев — впрочем, как и очевидцев — всегда сжигали люди на кострах[1]. Все источники уничтожены, остались легенды, но в каждой легенде есть правдивое зерно, — он сухо улыбнулся: — Даже в истории про восстание мокрозяв.

Гай поднялся на ноги. Мира смотрела на него снизу вверх.

— Давай ещё раз попробуем разбить стекло, — сказал он. — Пора уже выбираться отсюда.

— Может, мне надо ещё немного отдохнуть?

Он поморщился:

— Время, Мира, время. Перед отъездом мне ещё нужно встретиться с Хадаром, кое-что обсудить. Раньше не удалось, помешали. От этого разговора зависит жизнь одного человека.

— Моя? — вырвалось у Миры.

Его усмешка означала: мир вертится не только вокруг тебя. Она смутилась.

— Нет, не твоя, — произнёс Гай. Он помолчал и добавил: — Может это и к лучшему, что меня не будет с тобой на турнире.

— Почему? — спросила Мира дрогнувшим голосом.

Его рот мучительно скривился. Помолчав, Гай сказал:

— Каждый раз одно и тоже. Люди мне верят. Не знаю