– Нет, конечно. Но на счёт фильмов ты не прав, достаточно вспомнить «Горбатую гору», «Парни не плачут»…

– Ага, давай ещё включим в этот очаровательный списочек «Необратимость», у которой тоже, к слову прямо таки загадочно высокие рейтинги. Особенно, если вспомнить о том факте, что сама Моника Беллуччи ненавидит этот фильм, а её бывший муж там же сыгравший, не сумел досидеть до конца просмотра и сбежал из зала, судя по всему, чтобы как следует проблеваться. Повторяю ещё раз, Спенс. Ещё не вырастили то огромное поколение жителей на нашей планете, которое не будет воротить при виде рекламы с элементами шестицветной радуги и для кого семейные ценности всё ещё имеют очень даже весомое значение в личной жизни. Поскольку никто из известных тебе брендов не станет спускать свои деньги на подобную рекламу, в страхе растерять собственного покупателя за считанные сроки. То что в интернетах этим гомном уже помазали все щели и литплощадки не означает, что какая-нибудь домохозяйка рискнёт выставить в своей домашней библиотеке подобную макулатуру. Читать втихаря от подруг и мужа эту блевотную клубничку в электронке – одно, а хвастаться на семейных школьных собраниях «обогатившимся» литературным кругозором – совсем десятое. Так что, пожалуйста, Спенс. Прикрути свою прогрессивную толерантность до минимума. Иначе, как и в медицине, доведёт она тебя до полной атрофии и неспособности сопротивления к любой внешней заразе.

– Прости, Влад, но твои взгляды слишком ограничены и страшно закостенели. Мы должны смотреть в будущее и… – попытка Грейсона не потерять окончательно своего лица, привела к обратно противоположному эффекту.

– Мне сложно с тобой не согласиться в том, что мир многогранен и таит в себе бездонный океан бесконечно интересных вещей и тем. Только ты не там их ищешь. Они не в гендерном «разнообразии» и не в ста придуманных за последние пару лет не пойми каких полов. Это ты как раз ограничиваешься новым трендом, который, на деле, так нигде и не выстрелил. Ну не модный он среди основной публики, не заходит он ей так, как тебе этого хочется. А если тебя всё ещё гложут по данному поводу сомнения, то надо было обсуждать подобные вопросы не с Карлом, а с главным соучредителем издательства. Что ж ты не созвонился с господином Марешем старшим и не предложил столь гениальную идею ему? А может знал наперёд, какой получишь от него ответ?

Добивать проигравшего бой, ещё и ногами, конечно, дело неблагородное и далеко не эстетичное. Но это же, мать его Спенсер Грабовский! Если бы мне выпала возможность на него просто помочиться, я бы воспользовался ею незамедлительно. Как сейчас, например. Помочиться на него в словесной форме – тоже немалое удовольствие, ещё и прилюдно. Та что, да. Гореть мне за это в аду или ещё где не меньше вечности. Но разве оно того не стоило?

К тому же, я давненько мечтал до него добраться и хоть немного укоротить его бурную активность в издательстве. Увы, из-за Карла, сделать это раньше мне никак не удавалось. Спенс хоть и подкидывал время от времени ценные идеи, но вот убыточных от него исходило куда больше, а все его былые заслуги никак не перекрывали последующих для компании провалов. И объяснить ему хотя бы на пальцах, что старые схемы в новых условиях быстро развивающихся технологий не будут работать постоянно и как раньше – было попросту бессмысленной тратой времени. Что прогресс на месте не стоит, но только он развивался не в том месте, где Грабовский пытался в последнее время его откопать.

– А ты, как считаешь? Я был прав или же я был прав? – то что остальные директора по умолчанию приняли мою сторону и ни один не встал на защиту размазанного мною по стенке Грейсона, для меня большой неожиданностью не стало. Даже если часть из них думала иначе, мне на это было, откровенно говоря, до лампочки. Чего не скажешь о том моменте, когда я вернулся в свой кабинет и не смог устоять от очень большого соблазна потянуть за собой туда следом и Серую Шапочку. Под весьма веским предлогом – донести до моего рабочего стола всю запротоколированную на бумаге документацию с закончившегося только что совещания.

Да, я всё ещё продолжал изображать из себя плохого босса, а временами даже – в край отвратительно плохого босса.

– Боюсь, моё мнение на этот счёт едва ли сможет кого-то тут заинтересовать.

– Тогда зачем ты сюда пришла устраиваться? Если ты не будешь разбираться в издательской кухне, в ведущем спросе читателя, не чувствуя его истинных желаний с интуитивной потребностью, ты не сможешь ему дать того, чего он хочет.

– Странно, а мне всегда казалось, что это производитель задаёт курс спроса, а не потребитель.

Серая Шапочка попыталась сложить принесённые с собой папки на мой стол без каких-либо непредвиденных эксцессов, заодно стараясь не глядеть на меня, вставшего в шаге от неё и стола в столь излюбленной мной созерцательной позе. Руки в карманах брюк, ноги на ширине плеч или даже чуть больше, пристальный взгляд неотрывно обрисовывает нежный профиль безразличной к моему присутствию жертвы.

Сегодня на ней очередной балахон, но уже из более тонкого материала, из-за чего менее балахонистым он всё равно не выглядел. Короче, светло-бежевая летучая мышь – это где манжеты «рукавов» растут прямо из безразмерного подола. Талии под ним не видно, грудь тоже прорисовывается кое-как. В общем, Серая Шапочка в своём неизменном репертуаре, точнее, в соответствующем образе.

– Это ему так хочется наивно верить. Хотя, да, он старается, пыхтит и усердно взбивает сливки лапками, вот только масло получают на свой кусок хлеба далеко не все. Спенсер тоже пытается, бросаясь в те или иные авантюры, как глупый пёсик за собственным хвостом. Разве что, с каждым разом получается у него это всё хуже и хуже. Сама же видела.

– Может это связано с тем, что электронные библиотеки всё больше и больше вытесняют собой печатные издания? Вы же сами сказали, прогресс не стоит на месте, тем более технологический.

Э, нет, милая. Я тебе не дам утянуть себя в скучнейшие лекции по теме, как продержаться крупным издательствам на плаву в преддверии новой сверхтехнологичной эры с Искусственным Интеллектом во главе.

– Я тебе обязательно расскажу, за счёт чего мы до сих пор не получили статуса полных банкротов, если ты для начала ответишь мне на один вопрос. Ты пойдёшь со мной на свидание, пригласи я вдруг тебя сегодня или в какой другой день?

– Ч-чего? – наконец-то она соизволила поднять голову, отвлекаясь от папок и стола, чтобы взглянуть мне в лицо и, видимо, проверить собственными глазами, а не спятил ли я окончательно.

– Говорю… – я всё-таки вытащил из кармана брюк одну руку, чтобы, как ни в чём ни бывало, потереть указательным пальцем щёку под глазом, и даже сделал к девушке невозмутимый полушаг, пожимая по ходу плечами. – Просто стало интересно. Гипотетически. Пошла бы ты со мной на свидание, если бы я тебя на него сейчас пригласил?

У Анны картинно отвисла челюсть, а уголки соблазнительного пухлогубого рта растянулись в ошалевшей ухмылке. Подумать только, она даже блеском для губ не пользуется, и мне сейчас, почему-то это очень нравилось. Я бы с радостью облизал бы их и сам, так сказать, смягчил её нежную поверхность своим влажным языком.