– Ты нас бросила, – сказал Марсело. – Лучше бы просто убила. Но ты бросила нас. И не говори, что не хотела!

Эхо последнего крика заставило Кристину рухнуть на колени. Мертвецы даже не шелохнулись, а её вдавило в землю и ещё с минуту не давало разогнуться. Но даже когда у неё получилось, возражать она не собиралась. Тут же в памяти всплыли слова, что она говорила собственному отражению в лесу. Все те умные мысли, что пришли в голову, когда пришлось заботиться о рыбках в пруду.

И Кристина молчала. Ждала продолжения обвинений, но их не последовало. Марсело схватил себя за руку и с силой дёрнул. Громкий хруст, и вот левая рука в его правой руке, как бы смешно ни звучало и как бы отвратительно ни выглядело. Размахнувшись, Марсело бросил снаряд в Кристину. Она и опомниться не успела, не то что отклониться. Рука долетела до неё и, извернувшись, наотмашь отвесила хлёсткий удар, от которого Кристина едва не упала.

Лишь стоило поднять голову, как следом прилетела вторая рука. За ней третья, четвёртая, пятая… потом в ход пошли ноги.

Удары прилетали со всех сторон, а сами конечности, приземлившись, не успокаивались. Подползали к Кристине, словно змеи, и вновь били её, щипали, пытались добраться до глаз, ушей и рта.

– Я же хотела как лучше, – бормотала она, даже не думая отбиваться, а только всё больше и больше сжимаясь в комок. – Хотела как лучше.

И прежде чем Кристина погрузилась во тьму, чей-то смутно знакомый голос, раздавшийся, казалось, изнутри, спросил:

– Кому лучше?

Проснувшись, я долгое время просто лежала и смотрела в потолок. Встала, села за компьютер, тронула мышку, сбивая чёрный экран… и увидела там концовку своего сна.

Уже записанную кем-то.

Аккуратно отпустила мышь и сделала два шага назад.

Рука шарила в воздухе, и я не сразу поняла, что пытаюсь найти что-нибудь подходящее, чтобы кинуть в компьютер.

Потому что это теперь не моё.

Чужое.

Предатель!

* * *

В себя я пришла возле раковины. Дрожащими руками наливала в стакан алкогольный бальзам на травах. Обычно я эту штуку использую, чтобы добавлять в чай в холодное время, но сегодня страшно хотелось выпить, а ничего другого в квартире не было.

На вкус оказалось отвратительно. Чай и сахар намного смягчали горький привкус аниса, от которого перехватывало дыхание. Но то, что я смогла в себя впихнуть, вернуло мне возможность соображать и чувствовать.

На глаза навернулись слёзы. Руки дрожали. Из груди рвались всхлипы, но я сдерживала их так долго, что они всё же сдались.

Впервые я пожалела, что у меня студия – нельзя спрятаться в другой комнате, да и на кухню толком не уйдёшь. И хотя желание раскрошить компьютер на мелкие кусочки постепенно исчезало, я всё ещё не могла успокоиться.

Кто знает, что ещё является предателем. Чему можно доверять в этой квартире? Она так-то вообще не моя, а съёмная. Может, это хозяин балуется? И он же записывает сны, которые транслирует мне?

Но где он был три года, что я живу здесь? И почему именно сегодня?

Поняв, что количество вопросов зашкаливает, а мне срочно нужны ответы или хотя бы помощь по их поиску, я поставила стакан на стол. По-прежнему не поворачиваясь к компьютеру лицом, добралась до кровати, подхватила телефон и выскочила на балкон.

Номер Ио я набрала до того, как посмотрела на время. Впрочем, пять утра да в будний день – это не так уж и страшно. Бывает и хуже.

К моему удивлению, он отозвался почти сразу.

– Привет-привет! Что так рано? У вас там ещё не рассвело, наверное.

– У вас там? – фраза затмила всё остальное. – Ты где?

– Во Владивостоке. Здесь ужасно холодно и дует противный ветер, но в остальном всё нормально. Вечером у нас ужин с японскими коллегами.

Походило на чей-то заговор. Лишить уверенности в привычном окружении, а перед этим удалить единственного человека, который мог в это поверить. Кто, интересно, такое мог провернуть? Мироздание? Но ему-то я чем насолила?

– Ты скоро вернёшься? – спросила я. Рассказывать, что случилось, по телефону мне расхотелось. Одно дело, когда разговариваешь с человеком, который теоретически может приехать и поддержать тебя уже через час. А другое – когда он находится за тысячи километров.

Телефоны позволяют общаться на расстоянии, но не делают людей ближе.

– Через два месяца. У нас тут конференция, плавно переходящая в обмен опытом. Поедем в Японию, а они у нас тут останутся. Тебе что-нибудь привезти из Страны восходящего солнца?

Я посмотрела на улицу. Едва-едва брезжил рассвет.

– Солнца не надо. Вот оно встаёт. Привези мне какой-нибудь амулет от злых духов.

– Обязательно! Хоть два… Кстати, у тебя ничего не случилось? – спросил Ио, и голос его стал подозрительным и проницательным. – Раньше ты не звонила мне так рано. Сказать по правде, ты мне раньше вообще не звонила.

– Я просто начала терять ощущение реальности. И захотела, чтобы ты вернул его на место. Но теперь это придётся испытать на себе японцам.

– Увы. Ты, главное, продержись пару месяцев. И если что – звони. Ну или голосовые сообщения, если старый добрый текст тебя не прельщает. Потому что, признаюсь, будь у меня тоже пять утра, я предпочёл бы эсэмэску или записку в мессенджер. Если действительно ничего не случилось.

– Ладно. Я учту.

Мы ещё минут пять пообщались ни о чём, а затем я вновь осталась одна. На балконе с телефоном, ужасной горечью во рту и ощущением, что у меня в комнате спрятался предатель.

– Сейчас я посмотрю на время создания файла, – сказала я сама себе. – Потом на время редактирования. А после, если меня всё устроит, представлю, что всё это записала сама, не просыпаясь. В конце концов, я ведь встала в одежде. И стул отодвинут. И вообще – надо успокоиться. Всё в порядке.

«Всё, кроме моих нервов», – добавила я уже мысленно.

Но потом оказалось, что файл создали в три часа ночи. И все это время его усиленно редактировали. Закончили буквально минут за пятнадцать до моего пробуждения.

Я очень хотела поверить именно в эту версию, так что убедила себя, что других быть не может. Было трудно, но я справилась. Тридцать раз написала от руки: «Всё нормально», каждый раз старательно меняя почерк. К последнему разу жить стало не лучше, но спокойней.

Разобравшись с чувствами, позвонила Ивану Александровичу и сказала, что не приду на работу. К тому моменту настоящей причиной я уже считала вовсе не ночное происшествие, а спиртовой запах травяного бальзама, который наверняка останется со мной ещё на несколько часов.

Было стыдно.

К концу месяца я подходила к компьютеру без прежнего страха. Убедила себя, что сон записан мной и никем больше. Чтобы окончательно отбросить сомнения, поставила на компьютере пароль такой длины и сложности, что даже в бодрствующем состоянии не могла ввести его с первого раза. И блокировку экрана через пять минут неактивности.