— Рюмку бренди и стакан чаю, — попросил я и заранее отсчитал мелочь, а после указал на телефон. — Позвоню?

Ответом стал ещё один кивок.

Медлить я не стал, подошёл к аппарату, скормил ему монетку и набрал записанный на обратной стороне медицинского направления номер, а после короткого разговора с телефонистской развернулся и облокотился на стену в ожидании ответа на другом конце провода. Долго ждать не пришлось.

— Слушаю, — неожиданно чисто прозвучал в трубке знакомый голос.

— Лизавета Наумовна, здравствуйте! Это Пётр! — поспешил я представиться. — Звоню, как договаривались.

— Ох, Петя… Пока порадовать нечем. На этой неделе точно принять тебя не смогу.

Я обречённо вздохнул и уточнил:

— Совсем всё плохо?

Ответом стал усталый смех.

— Ну, как тебе сказать, — устало произнесла Лизавета Наумовна. — С восьми до четырёх я привожу к норме перспективных студентов из декабрьского пополнения, а с четырёх и до ночи пытаюсь разобраться с самыми неотложными случаями у всех прочих.

— Вроде моего?

— Твой уникальный, а тут просто всё одинаково плохо.

Стоило бы попрощаться и повесть трубку, но вместо этого я сказал:

— Меня Трофим Фёдорович предупреждал: услышишь от врача «уникальный случай» — беги. Мол, уникальными вещами все мусорки завалены, а после визита старьёвщика там только они одни и остаются.

Лизавета Наумовна вновь рассмеялась, на этот раз совершенно искренне.

— Ох, Петя, насмешил! Ты позванивай, хорошо? Я обязательно что-нибудь придумаю.

— В понедельник или уже среди недели?

— Лучше каждый день звони. Всё очень быстро меняется. Да и рада буду тебя слышать.

— Спасибо! До свидания.

Я повесил трубку, вернулся к стойке и тяжело вздохнул.

— Свидание сорвалось? — предположил по моему кислому виду буфетчик.

— Если бы! На приём к лечащему врачу попасть не получается, — сообщил я, отпив чаю.

— Проблемы со здоровьем?

— Нет, но это надо справкой подтвердить.

— Без бумажки ты букашка, а с бумажкой — человек!

— Именно.

Я перелил рюмку бренди в стакан с чаем, сделал длинный глоток и блаженно выдохнул, потом быстро допил остатки, попрощался с буфетчиком и вышел на улицу. Там огляделся и двинулся к переминавшемуся с ноги на ногу Василю.

— Ты чего так долго? — накинулся на меня товарищ.

— С буфетчиком поболтал, — сказал я, умолчав о телефонном звонке в больницу. — А чего? Мы ж под прикрытием, надо с местными отношения налаживать.

— Петь, ну ты чего? Меньше детективы читай! Мы не под прикрытием, просто в штатском улицы патрулируем! Понимаешь разницу? Нам подозрительных личностей высматривать надо, а не чаи распивать!

Василь порывисто зашагал по улице, я двинулся следом. Обижаться на товарища не стал: пять минут в тепле и горячий чай с бренди настроили меня на благодушный лад. Впрочем, как согрелся, так и озяб снова. Какое-то время я пытался совладать с дрожью, затем не утерпел и принялся тянуть в себя сверхэнергию, разжёг алхимическую печь. Тогда полегчало. Не могу сказать, будто совсем уж морозец беспокоить перестал, но и трястись в ознобе больше не трясся.

— Смотри! — встрепенулся вдруг Василь, когда мы в очередной раз возвращались к патрульному автомобилю.

Я пригляделся к двум шагавшим навстречу фигурам, которые как раз проходили мимо уличного фонаря. Молодые люди чем-то неуловимо отличались от здешних обитателей и совершенно точно были операторами: только сосредоточился и сразу уловил создаваемые ими энергетические искажения. Проходя мимо, приметили институтские значки, и Василь лихорадочно зашептал мне на ухо:

— Беги за лейтенантом, я за ними прослежу!

— А сам связаться не можешь?

Василь нервно дёрнул головой.

— Нет! Не умею пока! Только с дежурным научили.

Мы встали на углу и обернулись. Парочка студентов неспешно удалялась по улице; время от времени они замедляли шаг и присматривались к номерам домов.

— Точно не местные! — решил Василь. — Беги!

Я сосредоточился и постарался запомнить рисунок создаваемых товарищем энергетических помех, потом зашёл за угол и уже там сорвался на бег. До автомобиля домчался в пять минут, но в том никого не оказалось. Хорошо хоть Зимник почти сразу выглянул из соседней аптеки.

— Что-то случилось?

Мой рассказ заставил его хмыкнуть и усесться за руль.

— Поехали!

И мы поехали — да, вот только улица, где я расстался с Василем, оказалась пуста. Затормозили на следующем перекрёстке, повертели головами по сторонам — и тут никого. Лейтенант нервно побарабанил пальцами по баранке, и тогда я погрузился в лёгкий транс попытался уловить присутствие сверхэнергии. За последние месяцы мои возможности в этом отношении существенно подросли, но и так ощутил лишь несколько источников возмущения в соседних домах, а больше — ничего.

Автомобиль повернул, раз-другой, начал объезжать квартал, и я принялся выискивать рисунок помех, характерный для Василя, тоже — безуспешно. Ничего, ничего, ничего. После очередного поворота уловил некий смутный намёк на странное своей неоднородностью искажение, будто бы создаваемое сразу несколькими операторами, и указал в ту сторону.

— Налево, — сказал я, впрочем, без всякой уверенности в голосе.

Зимник послушался, мы проехали ещё метров сто, потом свернули и тогда из арки выскочил Василь, замаячил нам руками.

— Что у тебя? — спросил лейтенант.

— Зашли в дом, — сообщил курсант.

Зимник озадаченно хмыкнул и велел показать, а меня оставил караулить машину. Не было их никак не меньше четверти часа, я даже немного волноваться на этот счёт стал, пусть и не слишком сильно. И лейтенант, сразу видно, человек бывалый, и тихо — ни стрельбы, ни колыханий энергетического фона. В нескольких окнах электрические лампочки горят ровно-ровно, ни одна не моргнула.

Ну а потом из арки появился инструктор, и у меня от сердца отлегло. Следом вышел Василь, весь какой-то смурной, они забрались в машину, и мы сразу тронулись с места.

— Пустышка, — предвосхищая расспросы, буркнул Василь и насупился.

Уже по пути на ужин, он немного помялся и рассказал, что со слов дворника мансарду под крышей сняла пара весёлых девиц и кавалеры шастали к ним каждый вечер, преимущественно одни и те же; разве что эта парочка из новеньких была.

— Лейтенант тех девок ещё проверит, — вздохнул Василь, — но и так ясно: пустышка.

Тут-то к нам и подскочил Миша Попович.

— Наши под обстрел попали! — крикнул он и побежал к воротам.

Не ревели сирены, не катили на выезд броневики и вездеходы, и мы с Василем озадаченно переглянулись, но всё же последовали за сослуживцем к пропускному пункту. Там прямо на въезде стоял патрульный вездеход с оплавленной дырой в лобовом стекле с кулак величиной. Инструктор-старшина что-то пояснял сотрудникам оперчасти, а Михей с Антоном взахлёб рассказывали о своих приключениях набежавшим курсантам. Отряжённая в их патруль светловолосая барышня стояла тут же, белая словно мел.

— А