Вместо ответа она привстала на цыпочки и поцеловала его.

За этим приятным занятием и застал их подошедший Эндрю.

— Рад видеть, дети мои, что вы времени зря не теряете, — тоном убеленного сединами старца, взирающего на неразумную молодежь, заявил он. — Знаешь, Габи, этот твой Натан просто сумасшедший. Представь только, заявился ко мне как-то вечером с бутылкой превосходного виски и говорит, что, мол, места себе без тебя не находит и не разрешу ли я ему хотя бы посидеть немного в твоей квартире. Тут и стены, дескать, ему о тебе напоминают. Ну не сумасшедший?

— Как есть сумасшедший, — весело согласился Натан, которому сейчас и море было по колено. — Но согласись, Эндрю, неплохо мы посидели с той самой бутылкой. Думаю, надо будет повторить в самое ближайшее время, только уже втроем.

— Заметано, — ухмыльнулся певец. — Только не сегодня, у меня концерт.

— А о сегодня и речи идти не может, — заявил Натан, усмехаясь. — У нас сегодня важное дело. В тот единственный раз, когда Габриель была у меня дома, она обронила кулончик. Красивый такой, золотой. Как честный человек, я просто обязан вернуть пропажу. И лучше бы прямо сейчас. Ну что, любимая, поедем?

Габриель в притворной нерешительности нахмурила брови.

— Даже не знаю, что и сказать. А садик на крыше не завял за время твоего отсутствия?

— Нет, — успокоил ее Натан. — Я попросил консьержку поливать цветы каждый день. Кроме того, — нагнувшись к самому уху молодой женщины, он прошептал так, чтобы слышала только она: — в тот раз ты видела только гостиную с диваном. Поверь, спальня у меня ничуть не хуже, чем в фамильном замке де Руивьенов.

Габриель счастливо засмеялась.

— Звучит многообещающе!