пальцы в кулак, подталкивает к спальне.

Подхожу к одному из шкафов гардеробной, открываю его и изумляюсь – на полках полным-полно одежды. И она абсолютно новая, с бирочками, мой размер.

Ниже выставлена в ряд обувь на любой вкус, начиная от удобных кроссовок, заканчивая восхитительными модельными туфлями на тонком каблучке.

– Я знаю, что ты любишь более практичную одежду, но я захотел купить тебе всё. Мало ли, захочется изменить стиль.

Открываю ещё два шкафчика – они завалены сияющими украшениями, аксессуарами, сумочками разных брендов, разного цвета, размера, фасона.

Думаю, словно я попала в сон…

– Я знаю, что ты не болела особо шмотками, но я хотел сделать тебе приятное. Если тебе это не нужно, можешь выбросить или выставить на благотворительность. Пока это всё, что я умею и могу. Это лишь первые шаги к искуплению.

В голосе столько отчаяния и печали, что мне уже немного жаль Игната становится.

– Не нужно выбрасывать…

Метания бывшего трогают. Больше всего поражает не то, сколько он денег на меня тратит, а то, что он не сдаётся.

Старается, думает обо мне, продолжает упорно наступать, завоевывая. Шаг за шагом учится и понимает, как надо действовать.

Самое мучительное для него – это терпение. Я хорошо знаю Игната, ему всегда подавай всё здесь и сейчас.

Я представляю, как он сейчас мучается, это для него мучительная пытка. Замечаю, Игнат прибавил морщин и похудел немного. И цвет глаз будто изменился. Стал холоднее, темнее… Из-за хронической грусти там.

– Не волнуйся, это не вещи из магазинов Инессы, – предупреждает важно, – я нанял стилиста. Это мужчина. Профессионал из Италии. Работал раньше в доме моды «Гучи», теперь работает на меня. Мне нравится его подход, я решил заменить Инесс на него.

Серьёзно?

Словно током от кончиков ногтей, до кончиков волос прошибает.

– С Инесс у нас был контракт на год заключён, время вышло, продлевать не стал, да и она отправилась в декрет.

– А как же договорённость с её отцом?

– Выполнил. И считаю, за это сполна поплатился. Договорённость была заключена на год, больше Леонид Сергеевич мне не помогал. Я его помощь «отработал». Да и вряд ли поможет. Он в больнице находится, после второго инсульта, дела у него всё хуже и хуже…

Вот как?

Инесса больше не бизнес партнёр.

Отец Инессы в тяжёлом состоянии…

Жизнь, как бумеранг, верно?

Ничто не проходит бесследно.

– Так что с переездом? – голос Игната вдруг выдёргивает из роковых мыслей. – Пройдись по квартире ещё раз, загляни в шкафчики, все они заполнены всем необходимым. В детской тоже.

И правда.

Всё продумано до мелочей… Здесь есть всё, что я люблю. Значит, Игнат принимал участие в обустройстве квартиры сам лично. Он обустраивал её для нас с Кирюшей, постоянно думая о нас.

Пройдясь, резко оборачиваюсь. Следующие слова сами слетают с языка. Никак не могу отпустить обиду…

– А Инесса? Ей ты тоже подарил квартиру такую?

– Нет, – холодно. – У нее дом, который она купила себе сама.

– Отвези нас домой, пожалуйста.

Надо подумать, побыть в одиночестве, перевести дух и прийти в себя.

– Что не понравилось? – с опаской.

Качаю головой, двигаясь к входной двери.

– Всё понравилось, просто голова что-то разболелась. Я очень устала за эту неделю.

– Понял.

Игнат выпускает меня вперёд, следом за нами Корней из квартиры выходит с переноской. Когда я её запираю, мои пальцы трясутся. Игнат идёт первым, я за ним. В лифте к машине спускаемся в полном молчании…

Глава 28

Может плюнуть на всё?

Простить и забыть…

Дать шанс!

Что, если Игнат действительно сдуру, по пьяни оказался в постели с Инессой? Что, если он не врёт, он действительно перепутал её со мной?

Он же раскаивается…

Несколько месяцев ходит за мной хвостом, усердно добиваясь.

Может я слишком накручиваю, утрирую? Пора успокоиться и рискнуть.

Но ситуация кажется катастрофически сложной, запутанной, просто безвыходной…

Сижу на кровати, сжимая в руках связку ключей, погрузившись в раздумья. Нужно сделать выбор! Я мечусь из одной крайности в другую, так и не могу определиться. Не могу понять, где правда, а где ложь? И боюсь! Ошибиться, вновь пройти через ад.

Выдыхаю.

Несколько раз.

Растираю виски.

Голова только сильней разболелась, придётся всё-таки выпить таблетку.

Игнат привёз нас с сыночком домой в мамину квартиру, уехал, рискнув сделать шаг ко мне и поцеловать в щеку.

Он осторожно коснулся губами моей щеки. Прижался секундно, а для меня это был как удар молнии.

Развернулся. Ушёл.

Меня колотило минут пятнадцать точно, на коже ощущались его горячие, пылкие губы…

Поднимаюсь с кровати, подхожу к комоду, открыв верхний ящик, кладу туда ключи. Всё-таки возьму таймаут на пару дней. Надо отбросить все мысли прочь, не грузить себя понапрасну, решение придёт само собой.

Успокоив себя хоть немного, отправляюсь к Кирюше, он уже должен проснуться. О квартире никому не говорю, хотя к вечеру дома становится шумно – приходит мама с прогулки и сестра после вечерней подработки в кафе.

– Привет мама, Арина!

Мама улыбается, чмокая сначала Кириллу в носик, затем меня, расспрашивает, как мы день провели, что врачи сказали? Отвечаю дословно, разве что упускаю момент с поездкой в новую квартиру.

Я советовалась с подругами по поводу моих проблем. Кто говорил, чтобы ни в коем случае не брала подачки и даже на километр к сыну не подпускала, а кто-то, наоборот, предлагал дать второй шанс, если мужчина до такой степени чувствует вину, что места себе не находит, и раскаивается.

Опять я оказываюсь на распутье – хоть к гадалке ходи.

– Арин, привет, – решаю узнать, как у сестры дела. – С работы?

Поведение Аринки радует, кстати. Она устроилась официанткой в кафе, на подработку, хоть начала носить блузки и юбки, став похожей на человека, на девушку, а не на вокзальную шушеру.

Неужели наши беседы дают результат? Возможно, имеют накопительное действие.

Но, несмотря на это, я продолжаю замечать, что сестра ругается матом, задерживается допоздна «у подружек», от неё иногда пахнет дешевым табаком и мятной жвачкой.

– Ага, ага! – скидывает кроссовки, лопнув шар из жвачки.

– Племяшку подержишь? Чмокнешь? – протягиваю к ней карапуза, который сейчас в настроении. Кирилл улыбается, растягивая пухлые губки в улыбке, и агукает, с интересом рассматривая свою тётку.

– Слушай, я так устала, – делает такое лицо, будто для неё обнять кроху – разгрузить вагон, – пойду спать.

Молча проходит мимо меня, чуть задев плечом. Всё-таки чувствую запах перегара, который пытались замаскировать духами и жвачкой…

Арина не любит детей. Однажды в пылу ссоры выкрикнула, что её раздражают сопливые, вечно орущие и какающие создания.

Меня это обидело. Почему у нас с ней плохие отношения? Я никак не могу наладить контакт с сестрой, хоть и пытаюсь. Как же больно видеть её безразличие ко всему. Особенно к нашей семье.

– Вот так всегда, – грустно вздыхает мама, останавливаясь рядом со мной. Смотрит ей вслед. – Избегает нас. Но хоть сдвинулось дело с мертвой точки. Как в университет пошла, мне кажется, поумнела. Меньше истерик и скандалов на ровном месте. Ещё бы всяких типов подозрительных перестала водить в наше отсутствие.

– А ты как себя чувствуешь? Как твоё здоровье?

– Была в клинике, врачи довольны ходом лечения.

Обнимаю мамочку крепко-крепко. Слава богу!

– А ты, Лид, что у вас с Игнатом?

Сглатываю. Не смотрю ей в лицо, продолжая обнимать. Перед глазами проносятся картинки сегодняшнего дня, проведённого с ним.

– Пока не знаю.

* * *

Следующий день снова порадовал нас прекрасной погодой, а ещё я выспалась впервые за долгое время со дня появления в моей жизни Кирюши.

Кирилл практически проспал беспробудно целую ночь в моих объятиях. Пока он такой крошечный, я беру его в свою кровать и мы спим вместе. Да и мне так спокойней. Чувствуя тепло сыночка, я засыпаю быстрей и тревоги все уходят, когда он находится рядом. Моё единственное лекарство от грусти!

Проснувшись в восемь утра, отметила, у меня даже настроение появилось. Покормила сыночка, сама поела. Выполнила все необходимые гигиенические процедуры и отправилась с ним