бы в пару пробок, тогда успею ликвидировать эту катастрофу.

Пробок, по ходу, было достаточно. Я успела вообще все и спустилась к поданной карете при полном параде, да еще во вчерашнем «студенческом» одеянии. И не без удовольствия и злорадства заметила, как у Романа загорелись глаза и задергались ноздри. Он так и заявил, прямо и по-мужски:

– Соседушка, ты прекрасна. Кто бы поведал, откуда в нашем навозе такой бриллиант.

Меня аж передернуло:

– Прошу тебя.

– Все, все, – он похлопал себя по губам, – дурак и шутки колхозные. Поехали.

– Ну вы как, разобрались с домашними делами? – спросила я как бы между прочим.

– А что такое? – не отрываясь от дороги, осведомился он.

– Как что, ты же говорил, что-то случилось…

– А, ты об этом. Да нет, ничего особенного, дамские фантазии.

«Отличная у них семья. Все у них хорошо, как у прекрасной маркизы. То ли Римма не посвятила его во все детали, то ли он в самом деле не видит ничего удивительного в отсутствии падчерицы».

– Так, двигатель тебе перебрали. Ты, кстати, не обращала внимания, на средних оборотах провалы были?

– Да, вроде бы что-то похожее.

– Тогда давай повнимательнее, не заправляйся лишь бы где. Этой тачке качественный бензин нужен. Питание и зажигание проверили, все в порядке, трапецию тебе тоже поменял, а то дворники скрипят, как телега.

«А ведь точно, меня сначала это так бесило, потом придышалась».

– Спасибо. Послушай, все-таки сколько я тебе должна?

– Ничего ты мне не должна.

– Я серьезно.

– Ну, и я серьезно. Прекращай, – отрезал он, – что мне, жалко девушке помочь?

Я вспомнила дела давно минувших дней и разбитую морду его дорогущего «мерса» – и успокоилась. В конце концов, да-да, нет-нет, а все, что кроме, – от лукавого. Мое дело предложить.

Ласточка красовалась у подъезда – чистенькая, умытая и даже отполированная. Честно, она выглядела лучше, чем в салоне.

– Принимай работу, я тут подожду.

– Да я тебе верю.

Он молча протянул ключи и встал на якорь.

Я прокатилась по району, выехала и немного похулиганила на трассе – великолепно! Что до салона, то, по всему судя, его не просто пропылесосили, но и почистили. Как бы не перетянули – до такой степени он посвежел.

– У меня нет слов, – совершенно чистосердечно призналась я, – поэтому я просто обязана тебя хотя бы кофейком напоить.

– А я вообще не против. Я ж столько лет голову ломал над тем, как к тебе на кофе напроситься, а оказалось, что надо было просто машину тебе починить.

– Вот хам, – беззлобно обозвалась я, – тогда уж и подарить, для начала.

– Ага, – сокрушенно согласился он, – я думал, но боялся, ты гордая, не примешь.

Ах ты…

– Пошли.

– Слушай, уютненько тут у тебя.

– Да, мне тоже нравится.

– …только бы вот уже обои поменять, – продолжил он, с видом заправского прораба проводя пальцем по стенам.

Честно, я начинаю прозревать – вот почему мне всегда хотелось ему леща отвесить.

Однако, как выяснилось, Роман еще мысль не закончил:

– У тебя вон там обои сваленные. Италия?

– Да, – осторожно согласилась я, пытаясь понять, к чему он клонит.

– Красивые. За пару дней переклею.

– Ты просто лютый работник.

– Присутствует.

– Тебе что, делать больше нечего?

Роман удивился.

– Делать-то? Много чего есть мне делать. А вот позволь спросить, что странного в том, чтобы молодой, красивой и одинокой соседке помочь обои переклеить?

Я чуть не поперхнулась. В самом деле, что?

Конечно, все это странно, один к одному, хотя и очень кстати. С какой-то стороны даже неэтично. Я-то и взялась за дело, предполагая получить деньги с его жены как раз для того, чтобы отремонтировать машину и освежить стены, а муж уже вылечил машину и приступает к реализации второй части моего желания. То есть я уже вроде как не наживаюсь на горе матери, могу спокойно заниматься делом чисто ради искусства, и на мне нет ни пятнышка.

Великолепно.

Впрочем, все-таки можно еще раз попытаться и помянуть деньги:

– Послушай, но это же все бесплатно не делают.

– Кто? – спросил он.

– Что «кто»?

– Кто не делает все бесплатно?

– Ну, все…

– Я-то не все, – мягко заметил Роман.

Практически безупречный логический вывод. Вот и попробуй опровергнуть.

– Давай кофе пить, и хватит об этом, – он выложил на стол пару упаковок сыра.

Битых часа два мы просидели за столом, точа лясы.

Роман в деталях рассказывал про то, как готовят сыр, который мы поглощаем – на минуточку, просто умопомрачительный, – про детали бизнес-идеи с экофермой, про то, что первая сотня москвичей уже клюнула. Вот с обществом «Молоко» дела шли очень даже не очень. Столько, оказывается, малоимущих тарасовцев, Римма настаивает на том, чтобы сливать им продукцию по бросовым ценам, почти даром, и противится всему, что может напоминать контроль. Что власти бездействуют (разве что подкидывают грант-другой – только на корма и опилки), про то, что при таких раскладах вскоре придется сворачиваться, тем более что Римму кинул один из инвесторов. Денег на покрытие разрыва нет, и налоговая требует доплатить чуть ли не под миллион недоимки, и про многое другое.

Было интересно. И сам он был мне до чертиков интересен. Куда больше, чем в детстве. Он до такой степени не был похож ни на кого из моего круга, до такой степени походил на настоящего, как говорят, человека дела, что его так и хотелось потыкать пальцем – уж не мираж ли.

Чего-то объяснял, для убедительности размахивая руками, чертил на бумажке схемы своих инновационных коровников или пастбищ, рассказывал про то, как внедрял интернет прямо на пастбищах, запускал дроны вместо пастухов… как говорится, будущее уже на пороге, а мы и не заметили. Правда, потом произошел глобальный сбой, и пришлось снова искать пастухов.

Человек рассказывал о деле своей