довольно вальяжно, ногу за ногу, обхватив мосластыми пальцами колено, и деловито вопросил:

– Как насчет адвоката?

– А как насчет вот этого? – не менее деловито спросила я, выкладывая несколько Олиных фото – уже цветных, сочных, сделанных специально по моей просьбе.

Признаться, не ожидала я такой реакции. Демидов, здоровый, звероподобный мужик, вдруг побелел как лист и, скрежеща, попятился вместе со стулом.

– То есть мы друг друга поняли, – я изо всех сил старалась говорить спокойно, размеренно и так, чтобы было совершенно очевидно, что уж для меня-то все давным-давно не просто понятно, а раскочерыжено на атомы и собрано заново.

– И имей в виду, твои дружки тебя уже сдали, и по всем раскладам ты идешь основным.

«Ну вот сейчас и посмотрим, врала Нина по поводу того квеста «на взаимовыручку» или нет…»

– Да понял я, – глухо, не отнимая рук от лица, проговорил он, – понял. Кто вломил-то?

– Не твое дело пока, – решительно заявила я.

Пошли дела кое-как…

Мы помолчали какое-то время, я уже начала беспокоиться – время, товарищ, время! – наконец он попросил закурить. И начал с главного:

– Я по Ольге с ума сходил с первого курса – такая царь-лебедь. Мне-то сначала показалось – строит из себя невесть кого, а пару раз по щам отхватил – смотрю, а она серьезно. Она прогоняет, а я еще больше… она уходит, а у меня только и мыслей: что сказала, как посмотрела, какие у нее духи сегодня. Ухаживал за ней, цветы дарил, в кино там, в театры. Брился каждый день…

«Да, у каждого свои представления о подвигах».

– Глупости разные ради нее делал. Да сейчас неважно. Она однажды вдруг позвонила и говорит, мол, выхожу за тебя замуж, поехали знакомиться к родителям. Я аж обсовел от радости, мать порадовал, приоделся, за ней заезжаю, звоню в дверь – а там нет никого. И телефон отключен. Ирка ей тогда чуть глаза не выцарапала, еле удержал.

– А вы что же, с сестрой так близки? – удивилась я. – Извини, что спрашиваю, но по вам не подумаешь.

– Ссоримся. И по-свински тоже… так всегда с очень близкими и любимыми обращаются. Дружны, конечно. Я ее с детства нянчу, бати у нас нет, мать на трех работах горбатилась. Ну не важно. Что там, записывать-то будешь?

– Пока не знаю. Рассказывай пока.

Некоторое время он копался в волосах, точно приводя в порядок мысли, и наконец начал:

– Гори оно все… в общем, поехали праздновать первое сентября. Выпили, попарились в сауне, туда-сюда. Пошли спать на второй этаж. Около трех часов меня разбудил грохот, я спустился, увидел убитую Ольгу. Далее спустились мои друзья – Рамзан Исламов и Олег Вознесенский…

– Олег или Алик? – автоматически переспросила я.

– Олег, – скривился он, – я не знаю, почему он еще и Алик. В общем, дело выглядело так, что кто-то прикончил ее и свалил. Испугались, что могут обвинить нас, решили спрятать труп. Отволокли во двор, там ливень был, он и кровь смыл. Я отрубил ножом правую руку, Исламов топором левую, Вознесенский отделил голову.

– Как она была убита?

– Ножом. Кортиком. Прибита к стене.

– Дальше.

– Скрыли все это в разных местах, Рамзан на машине куда-то увез тело. Все.

– Все ли?

– Все, – упрямо повторил он, точно тупой гвоздь вбивая.

– Ну а прибраться, замыть кровь, кто это делал?

– Все сами.

– Ну все так все, – мирно согласилась я и позвонила Папазяну: – Этого обратно, давайте следующего.

Следующим вошел Рамзан, который с порога выпалил:

– Отрубил топором левую руку, труп увязал в простыню, отвез и бросил в Осиновец, – и немедленно спросил: – Позвольте с невестой попрощаться?

Я признала:

– Кратко, четко, но непонятно. Нужны детали. Труп-то откуда взялся?

– То есть? Как откуда? – переспросил он, явно сбитый с толку. – К стенке был пришпилен.

– Чем?

– Кортиком.

– Что за кортик?

– Не знаю. Офицерский, наверное. Витая ручка, с фашистским орлом.

– Острый, наверное?

– Очень. И глубоко сидел, я еле его из стены вынул…

– Хорошо. Давай еще разок, но сначала. Итак, вы компанией приехали в коттедж, так?

Он кивнул.

– Пили-гуляли, парились в сауне?

– Да. Верно.

– Потом пошли спать.

– Ну… да.

– Куда пошли, с кем?

– Мы с невестой на второй этаж, в одну из спален.

– А труп-то где был?

– На первом.

– И как ты на первый этаж попал?

– Я услышал возню, потом грохот, затем как Матвей ругался. Ну и спустился.

– А невеста?

– Спала.

– Вот так и спала? – прищурилась я. – Шум, грохот, ругань – а она почивает себе.

– Спала, – точь-в-точь как Матвей заявил и этот – упрямо и безапелляционно.

«Ну-с, попробуем зайти с другой стороны».

– Рамзан, нехорошо так неталантливо врать.

Он молчал, опустив глаза.

– Я знаю, кто твой отец.

– Я тоже, – огрызнулся Рамзан, не поднимая головы.

– Тогда ты тем более должен понимать, что в твоих собственных интересах говорить правду, причем всю.

Рамзан заверил, что со своими интересами сам разберется:

– А отец мой, если вы его на самом деле знаете, в это дело вмешиваться не станет. И правильно сделает. Потому что больше того, что сказал, мне сказать нечего.

«Ой, напутала Нинка с тем квестом. Что-то не топят они друг дружку. По ходу, квест на сокрытие трупа сплотил их куда больше, чем просто беготня по этажам в поисках чего-то там».

Но мне-то нужно совсем другое. Может, хотя бы «двуличная сволочь» оправдает надежды?

Сначала все вроде бы пошло хорошо: Алик вошел, вежливо поздоровался, присел, сложив ручки на коленки, у стола. И принялся преданно взирать голубыми глазками.

«Господи, сделай так, чтобы я не ошиблась в нем. Пусть он окажется именно тем, кем кажется, сверхчеловеком по ту сторону добра и зла!» – взмолилась я.

И начала издалека: