— Но я не могу! — через плечо ответил тот ипопытался вырваться.

Однако было уже поздно: преследователь настиг Софью и,схватив ее за шиворот, резко развернул к себе.

— Только не по затылку! — завизжала она на всю улицуи попыталась прикрыть руками голову.

— Защищайся! — крикнул Суданский и выбросил кулакс явным намерением засветить Софье в глаз. Она непроизвольно откинула голову, икулак пролетел мимо, слегка задев скулу. Однако Суданский этим неудовлетворился. Тут же он провел мастерский силовой прием: заломил Софье правуюруку за спину и сделал молниеносную подсечку.

С нехорошим тяжелым стуком она со всего маху брякнулась наспину. Каблуки-шпильки взлетели вверх, упали вниз, и поверженная Софья затихла,выпучив глаза в вечернее небо. Потом она сильно-сильно зажмурилась.

— Чтоб я сдох! — громко сказал Суданский,прекращая боевые действия и озадаченно глядя на Софью сверху вниз.

Было совершенно непонятно, чего он ожидал. Роман темвременем затоптал сигарету, выдвинул вперед нижнюю челюсть и ринулся в бой.

— Эй, ты! — задиристо крикнул он. — Хочешь,чтобы я тебе фасад отреставрировал?

— Простите, — сказал Суданский. — Кажется,вышла небольшая ошибка. Послушайте, — наклонился он над Софьей. — Я всамом деле не думал…

Не открывая глаз, Софья махнула сапогом и дала ему шпилькойпо коленке.

— Уй! — взвился Суданский. — Больно как!

— Проваливай давай! — крикнул Роман, продолжаянаступать.

Дверь кафе приоткрылась, и оттуда выглянуло чье-толюбопытное щекастое лицо.

— Ладно, — сказал Суданский, все так же озадаченноглядя на Софью. — Пока я пойду. Но мы еще встретимся!

«Угрожает, как Лапшин», — подумала та, приоткрыв глазаи наблюдая за тем, как Суданский удаляется упругой походкой.

Не тратя лишних слов, Роман подал Софье руку и рывкомпоставил ее на ноги. Она тут же принялась отряхиваться и проверять, не выпалоли чего из ее сумочки.

— Уж ты появилась! — пробормотал Роман,недоверчиво оглядывая ее с ног до головы.

— Вы что, знакомы? — громко спросила Роза,решительно внедряясь в их тет-а-тет.

— Знакомься, Соня, это Роза, — поспешно сказалРоман. — Роза, это моя жена. То есть моя бывшая жена. То есть небывшая, — сбился он, — а та, которая в недалеком будущем станетбывшей. Ну, в общем, ты понимаешь.

— Вы — Софья? — недовольно уточнила Роза,придирчиво разглядывая все, что накануне было создано Марианной.

— Точно будет фингал! — плаксивым голосом ответилата и, схватив горсть снега, приложила к скуле. И только после этого кивнула:

— Да, я Софья.

— Может быть, вызовем милицию? — предложилРоман. — Думаю, этого типа можно задержать.

— Не надо, — отмахнулась та. — Этот тип — мойзнакомый. Кроме того, за ним по пятам идет ФСБ.

— Хм… — сказал Роман. — У тебя интересныезнакомые. И ведут себя неординарно. Думаю, это твой новый знакомый?

— Ну конечно, новый, — своим фирменным хрипловатымголосом ответила вместо нее Роза. — Когда человек находится в отчаянии, онзнакомится с кем попало.

— По-вашему, я в отчаянии? — пробормотала Софья,потопала сапогами и с уважением добавила:

— Австрия! Чья еще обувь смогла бы выдержать стольэкстремальную пробежку?

— Может быть, мы все же зайдем в кафе и спокойнопосидим за столиком? — недовольно спросила Роза.

— Конечно, конечно, — спохватился Роман, улыбаяськак-то деревянно.

Еще бы, ведь Софья вела себя совершенно не так, как онпривык. Прежде ее девизом была фраза: «Такт превыше всего».

— И долго вы водили меня за нос? — спросилонедавнее воплощение такта, протискиваясь в дверь вперед всех.

— Э-э-э… — сказал Роман, но Софья не дослушала.

— Мне надо в дамскую комнату. Я вся в испарине, какочки с мороза. Надеюсь, вы меня простите.

С этими словами она бросила на руки Романа свою шубку иудалилась, выразительно покачивая пятой точкой. Такую походку она специально неотрабатывала — во всем были виноваты шпильки. Они просто предполагали, чтобожественное создание, надевшее их, будет двигаться соответственно.

В дамской комнате никого не оказалось, поэтому Софья,подойдя к зеркалу, позволила себе реплику вслух:

— Господи, кто это?

Тем временем Роза, обмахиваясь меню, допрашивала Романа, и вее речи преобладали шипящие звуки:

— Когда ты рассказывал о своей жене, ты хотел меняутешить, да? Ты считаешь, я нуждаюсь в утешении?

— Клянусь тебе, дорогая, это не правда! — счувством отвечал тот. — Возможно, ты были права, и Соня ведет себя такнарочно. И изменила свою внешность тоже нарочно. Возможно, это ее способсамозащиты.

— Вот уж не думаю! Похоже, что твоей жене сейчас вообщене до нас.

Софья как раз появилась в зале и двинулась в направлении ихстолика. Офигительный бюст шел впереди нее, вызывая одобрение у мужчин имолчаливое раздражение у женщин. Мысли ее явно были где-то далеко. В настоящиймомент она пыталась оценить чувство опасности, которое с недавнего временипоселилось у нее внутри. Ей было до безумия страшно, потому-то она инагромождала вокруг себя массу событий, чтобы соорудить из них целую гору и,подобно страусу, спрятать туда голову. Измена Романа как-то потерялась средиэтого хаоса.

Только усевшись за столик, Софье удалось как следуетразглядеть барракуду, которая зацапала ее мужа. Барракуда была неотразима.Сразу же потрясали ее роскошные черные волосы и пристальные синие глаза. Одетаона была очень скромно и очень дорого. «На Романа, оказывается, клюютобалденные тетки! — подумала Софья, не чувствуя ни разочарования, ниревности. — Может быть, я в нем что-то просмотрела?»

— Если я правильно поняла, вам негде жить! —заявила она и, обернувшись к подошедшей официантке, продиктовала:

— Кофе с ликером, кусок яблочного пирога и шоколадноемороженое.

Роза заказала себе только мусс, а Роман только эспрессо. Обабыли слишком озабочены поданной репликой, чтобы углубляться в выбор сладкого.

— Наши с Розой обстоятельства здесь совершенно ни причем, — раздраженно сказал Роман. — Вопрос с квартирой не имеет к нимникакого отношения.

— Зачем тогда она пришла? Хочет подружиться? —Софья насмешливо взглянула на Розу и закинула ногу на ногу.

— Цивилизованные люди должны расставатьсякрасиво, — нравоучительно сказал Роман. Софья заметила, что у него началоподергиваться веко.

— Да-да, — подхватила она. — Красиво и,главное, быстро. Позвонил по телефону, сообщил, что расстаемся, и точка! Высшаястепень цивилизованности.