Помещение оказалось неожиданно просторным, целый склад позади магазина, заставленный рядами металлических стеллажей, закрепленных на бетонном полу. Отовсюду несло тухлятиной – гнилыми овощами, прокисшими яблоками, давно почерневшими бананами, над некоторыми коробками роились полчища мух.

Само собой, Адама и след простыл – конечно, зачем вообще ждать родную сестру. Ему это и в голову не приходило.

– Адам! – позвала она.

– А?

– Куда тебя черти понесли?

– Ты что, следов не видишь?

– Что я тебе, ищейка?

Справа что-то зашуршало, и из прохода в нескольких рядах от нее показалась голова Адама.

– Сюда.

Краш направилась в ту сторону, поглядывая под ноги – никаких следов, подтверждающих правильность выбора, на полу не оказалось, зато на полках нашлось немного коробок с концентратами, даже несколько непочатых упаковок супов и других продуктов, что могли пригодиться.

– Эй! – позвала она. – Ты видел, сколько тут еды?

– Да, – отозвался Адам, – тем солдатикам, наверное, грузовиков не хватило всё вывезти. Смотри, что я нашел.

«Не хватило грузовиков», – с внезапно вспыхнувшей в подсознании тревогой повторила Краш, но, подойдя к Адаму, сосредоточиться и как следует всё обмозговать она не успела.

В полу под одним стеллажом оказалась дыра, словно кто-то прогрыз бетон.

– Видала? – торжествующе воскликнул Адам.

– Ну и что? – спросила Краш.

– Следы ведут к этой дыре, значит, какие-то твари, что вылезли из тех бедолаг, скрылись там.

– Похоже на крысиную нору. А амбарные крысы прогрызают бетон.

Может, и те чёрточки на полу от их хвостов остались. Как же я сразу не догадалась?

Ее слегка передёрнуло от отвращения к крысам. Впрочем, мышей она тоже с самого детства терпеть не могла, даже книжки про грызунов не выносила. Как ни странно, они попадались на каждом шагу, как будто детские писатели решили, что все дети должны обожать этих милых пушистых зверьков, которые на самом деле чудовища-переносчики всякой заразы. Её тошнило от одной мысли об их облезлых хвостах.

– Из тех трупов вылезли не крысы, – заявил Адам.

– По-моему, из них вообще никто не вылезал. Скорее, люди могли такое устроить, – ответила Краш.

– Не пори чушь, – возразил Адам. – Тем жмурикам грудь как будто разнесло изнутри, снаружи так расковырять не получится.

– У тебя что, медицинское образование? Откуда тебе знать? Крысы вполне могли поживиться трупами, а потом наследить. И развороченные внутренности после них остались.

– Тогда где следы крысиных лап? – спросил Адам. Он показал на дыру. – По-моему, у них в легких завелась какая-то неведомая хрень, а когда выросла, вылезла наружу и скрылась в этой норе.

– А чем докажешь? Хотя если действительно случилось что-то в этом роде, свой нос в эту дыру лучше не совать.

Адам так резко вскочил, что врезался рюкзаком в стеллаж, с которого посыпались рулоны бумажных полотенец.

– Слушай, какая разница, крысы это или пришельцы, сейчас-то тут никого нет, – заметила Краш. Хорошо, что под маской не видно ее злорадную ухмылку. – Давай затаримся едой и свалим отсюда.

Адам еще раз опасливо покосился на крысиную нору (Краш решила, что это просто крысиная нора, и дело с концом, потому что иначе получается полный бред) и двинулся вслед за ней.

Пришлось потратить какое-то время, чтобы прикинуть, сколько банок супа каждый сможет утащить и не надорваться. Жалко, не нашлось продуктов в пакетиках вроде тех, которыми она запаслась еще дома – от них давно уже ничего не осталось, потому что пришлось делиться с Адамом, а в этом магазине такими не торговали.

Они набрали еще батончиков с мюсли и хлопьями, пакетиков с орешками и снова взвалили на спины рюкзаки. Адам тут же разнылся:

– Господи, совсем неподъемный! Какого чёрта? Неужели нам придется всё это тащить?

– Да сколько можно уже повторять: ты жрать хочешь?

– Никогда в жизни больше не пойду в поход, – забурчал Адам. – Дай только добраться до бабушки, вообще из дома не выйду.

Краш не стала его разочаровывать, ведь чтобы прожить даже у бабушки дома, хлопот будет не меньше, а то и больше, чем сейчас. К такому он еще не готов. Впрочем, хотя бы не придется постоянно таскать этот рюкзак, который ей уже вконец осточертел (вслух бы она ни за что в этом не призналась).

Заткнув уши, она проворчала:

– Хватит канючить, ты прямо хуже полусонного четырехлетки.

Адам запротестовал, но с заткнутыми ушами слов было не разобрать.

– Ля-ля-ля, ничего не слышно! – поддразнила она.

Он потянулся к ней, чтобы оторвать руки от ушей, но она хохоча увернулась и выскочила через дверь в торговый зал.

Ей навсегда врезалось в память, как они с Адамом смеялись, выходя из подсобки, а в зале стоял какой-то человек и целился из винтовки прямо ей в лицо.

Раньше.

«Влипли», – мелькнуло в голове. Столько планов, замыслов, предосторожностей – всё впустую, попались, словно бабочки в сачок.

Тот тип криком приказывал встать на колени с руками за головой, и Краш в каком-то внутреннем оцепенении подчинилась.

И всё же в какой-то смутной надежде на всякий случай прикрыла топор на поясе подолом толстовки, чтобы не бросался в глаза. Она не представляла, как он ей поможет против человека с винтовкой, но, если удастся его припрятать, кто знает, глядишь, когда-нибудь и пригодится.

Краш, ты что, возомнила себя супергероиней-воительницей, собралась наброситься на этого мужика и повергнуть наземь? Да он тебе просто руку вывернет и топорик отберет.

Ну и что, всё равно оружие светить не стоит. Да и спокойней как-то, чем с пустыми руками.

Военный что-то прокричал остальным, Краш не разобрала, да и не смогла бы – кровь стучала в висках, все мысли заняты лишь одним: ну как можно было так оплошать? Надо было одному оставаться на страже, пока другой обшаривал подсобку.

Тогда пришлось бы расстаться и нарушить Главное Правило.

Почему она сразу не отмела глупую выдумку Адама про чудовищ, разрывающих грудь? Как можно было так дурачиться при возвращении со склада, потеряв всякую осторожность?

Она всегда была осмотрительной. Всегда осторожной. Стоило только прислушаться, они бы не пропустили рокот подъехавших снаружи грузовиков. Судя по суматохе, царившей на улице, машины всё прибывали длинной колонной, битком набитые солдатами, на сей раз настоящими, в обмундировании с нашивками, именными жетонами и с полной выкладкой, то есть с таким количеством оружия, что смотреть страшно.