– Почему же Виктор не нашёл его!? Или может, он мне врал? – Тон его перешёл в ту область запредельного абсурда высказываемых предположений, дать отрицательный ответ на которые было бы равносильно смерти. Старик сверлил Вадика взглядом, точно он знал ответ на всё. На самом деле в статье указывались и источник информации, и имена Афанасия Михайловича и Виктора, но он не собирался их выдавать без крайней необходимости.

– Я не знаю, – сказал он тихо.

Унижение и оскорбление, тем более принятое от близких людей, встретившись с непомерным самолюбием, подняли в старике бурю. Он взял одну из склянок со стола и швырнул в другую комнату, издав рёв. Та разлетелась вдребезги, а старик опёрся на стол, пытаясь себя успокоить. Но справится с таким обманом по отношению к себе было куда как непросто. А Вадик тем временем приметил на тумбе около себя толстостенный стеклянный графин с зауженным горлышком и остроугольным дном с зазубринами, обозначающими, должно быть, звезду. Он с внутренней усмешкой смотрел на то, как великий гений стоял у стола и не замечал очевидного – что его оппонент жадно глотает воздух, поступающий из щели. Вадик уже ощутил способность шевелиться, теперь оставалось только дождаться удачного момента для нападения. Бежать он не мог, ведь дверь была заперта, а ключ старик держал в одном из многочисленных карманов. Директор же успокаивал себя мыслью, что Виктор, должно быть, просто не достаточно усердно его искал.

– Мы теряем время, – наконец очнулся директор, доставая знакомую колбу, – пора посмотреть, что там с Тимофеем, – последняя мысль его немного взбодрила, – так что ты ещё тут посидишь.

Вадик стал быстро соображать, что бы ещё сказать и как заставить старика подойти поближе. Кинуться на него через весь кабинет он не мог, затёкшие мышцы бы не позволили.

– А кто такой был Виктор? Разведчик?

– Можно и так сказать, для тебя это не важно.

– Дай те же воды! Неужели вам сложно?

Директор словно задумался, не выполнить ли просьбу, и даже окинул взглядом склянки на наличие в них чего-либо. Он подошел к одному из настенных шкафчиков рядом с раковиной и заглянул в него, затем в старомодный умывальник. Колбу он держал закрытую в руке.

– Извини, воды здесь нет. Придётся так посидеть. Но я скоро.

Подойдя совсем близко к Вадику, он намеревался открыть колбу и поставить её на тумбу рядом с ним. Тут-то Вадик и отважился на решительный шаг – правой ногой он что было силы толкнул старика чуть выше щиколотки, и как раз по той ноге, которая так странно скрежетала при ходьбе. Раздался хруст, колено согнулось в бок, и директор с криком повалился на пол, увлекая за собой склянки с тумбочки. Цепляясь о тумбу и косяк, Вадик встал, но мышцы из-за резкого сокращения после долгого бездействия свело, и он едва удержался на ногах. Стараясь не терять времени, он взял давно примеченный графин, в то время как старик, выкрикивая неразборчивые ругательства, упорно пытался подняться, но сломавшаяся, по-видимому, нога не давала ему это сделать. И стоило только ему опереться на колено, как он получил сильнейший удар по виску остроугольным дном графина… тот улетел в другой конец комнаты, но не разбился, а вместе с ним улетело и что-то практически чёрное. Вадик, тяжело дыша, стоял, облокотившись на тумбу, и смотрел на тело великого учёного, недвижно лежащего вниз лицом, с неестественно согнутой ногой. К своему великому облегчению он обнаружил, что колба лежит рядом телом, она не разбилась и даже не раскрылась. На всякий случай он решил подстраховаться (это никогда не бывает лишним) – подобрал колбу, на ватных ногах доковылял до окна, разбил его тем же графином и выкинул её на улицу. Одновременно свежий утренний воздух ворвался в помещение, развеял остатки запахов и вскоре вернул мышцам обычную крепость.

Судя по словам директора, Тёму уже бесполезно было спасать, оставалась надежда на Таню. Наверное, он спрятал её в одном из школьных помещений. Так размышлял Вадик, стоя у стола и глядя на тело. Нельзя было медлить; хоть он и надеялся очень, что дыхание навсегда покинуло тело старика, его рассказы о том, что он принимал некие чудотворные препараты, весьма настораживали и наталкивали на обратную мысль.. Дверь была заперта, и требовалось достать ключи, которые, вероятно, лежали в одном из многочисленных карманов потёртого пиджака. Увидев рядом с виском небольшую лужицу крайне густой темно-бордовой, мало напоминающей кровь жидкости, Вадику совершенно расхотелось обыскивать тело. Он даже выглянул в окно, осмотрел буйную зелень, ещё покрытую утренней росой с отражающейся в ней солнцем, край крыши с потрескавшейся местами или вовсе отсутствующей черепицей и пришёл к выводу, что через окно выбраться не удастся. Некоторые ветви, правда, дотягивались до стены, но всё же они были слишком тонкими, чтобы выдержать его вес. Он вернулся обратно к старику. Постоял пару минут, собираясь с духом, наклонился и перевернул его удивительно лёгкое тело на спину. Желудок опять высказал возмущенные позывы, как только он увидел, во что превратилось лицо директора. Вся правая щека начиная от виска и до губ фактически отсутствовала, Вадику даже показалось, что он видит жёлто-коричневую кость черепа и зубы… проверить пульс его бы не заставило ничто на свете. Морщась и отводя взгляд, он стал нерешительно проверять карманы пиджака, внешние, затем внутренние. Нашёл несколько колб, какие-то пилюли. Никаких признаков жизни, как ему казалось, старик не проявлял, да Вадик и не смотрел на его единственный уцелевший глаз. Вот вроде что-то похожее на ключи…

В следующую секунду он уже ощутил себя на полу, а на шее – холодные костлявые пальцы. Он не успел опомниться, как старик молниеносно перевернул его, навалился и стал душить. Он слышал его хриплое дыхание, видел его единственный глаз со зрачком величиной с глазное яблоко… ощущал жуткий запах, исходивший изо рта – не горький и не какой-то там ещё, а именно запах гнилого мяса с незначительной примесью остального спектра зловоний. Из раны ему на щёку капала густая тёмная жидкость, и она жгла, словно кислота! Вадик бы скинул лёгкое тело старика, но оно оказалось чересчур цепким и сильным. Костлявые пальцы сжимались на горле, не оставляя возможности дышать. Зато из пиджака что-то выпало на пол, звякнув. Свободной рукой Вадик подобрал это и обнаружил, что выпали ключи, среди которых был один, как нельзя кстати, достаточно острый – с лёгкостью протыкал изношенную ткань пиджака и вонзался