— Думаю, никто не видел, — отозвался Костя.

Дождь упал сразу, как будто кто-то сверху опрокинул ёмкость с водой. Тёмная завеса скрыла лес, летающих медуз и только по цветным всполохам света можно было понять, что они продолжают свой танец и под дождём.

Степан что-то прокричал, показывая наверх и Андрей больше догадался чем услышал, что тот приказывает лезть наверх, на ветки деревьев. По мокрой коре скользили ноги, руки срывались. Получив в лоб кроссовкой от влезающего перед ним Кости, сердито закричал, но тот не расслышал. Андрей с трудом взгромоздился на нижнюю ветку, отёр мокрое лицо рукой, осмотрелся. Но увидел лишь Геннадия, который, в нарушении приказа инструктора, сгорбился внизу под деревом и не помышлял взбираться вверх.

Гроза разыгралась нешуточная, под порывами ветра дерево раскачивалось, ветка тряслась, грозя скинуть Андрея, дождь хлёсткими струями бил сверху, сбоку и даже снизу. Листва принимала часть на себя, но всё же через несколько минут Андрей был уже мокрый. Он вжимался в ствол дерева и пытался покрепче охватить его руками, чтобы не свалиться.

Гроза еще долго бушевала. Но вскоре потеряла свою силу, постепенно стих ветер, дождь из ливня превратился в накрапывающий дождик.

Прислушиваясь к равномерному звуку дождя, Андрей сам не заметил, как провалился в сон. Всю ночь он то просыпался, то снова засыпал, но сон был один и тот же. Ему снился лес, чёрный, густой. Он метался, натыкаясь то на деревья, то на кусты, запинался о коряги, о корни деревьев, которые те, с гулом и треском выворачивали из земли и подставляли на пути парня. Туман серым облаком обволакивал его, сковывал движения. Он был один в этом чужом мире, беспомощный и безоружный, на поясе болтались пустые ножны. Задыхаясь от ужаса, Андрей пробирался сквозь заросли, уворачивался от хлёстких ветвей, оступился, рухнул в пустоту и проснулся.

Внизу под деревом клубился невесомый молочный туман и первое время Андрею казалось, что он еще видит свой сон. Но тут сверху спустился мрачный Костя, спрыгнула с ветки Лида, донёсся запах сигарет Степана, и он с облегчением выдохнул. Спустился вниз и со стоном стал разгибать негнущиеся ноги и затекшую от неудобного положения во сне шею.

Серое небо низко висело над землёй. Рассветное солнце не пробилось через облака, было сумрачно.

— Завтракайте и собирайтесь резче, — подошел Степан, отбросил в сторону окурок, — чем быстрее мы дойдём до здания, тем лучше.

— Ты всё еще считаешь, что там есть люди? — с недоверием спросил Костя.

— Скоро узнаем, — коротко бросил Степан.

Андрей, дрожа от холода, раскрыл рюкзак, достал сменную одежду, с сомнением рассмотрел влажные вещи, но все же переоделся. Подошел к Геннадию, опустился рядом. Тот сидел, не поднимая головы, опираясь на ствол дерева спиной. Правой рукой он бережно придерживал раненную руку. Лицо его было одутловато, даже прежде острый нос раздался в размерах. Очки соскользнули к самому кончику, оставив на переносице красный след.

— Ты как?

— Плохо, — отозвался тот хриплым голосом. — Что-то морозит меня, и рука распухла.

Он опустил правую руку и чуть повернулся левым плечам к Андрею. Тот охнул.

— Надо повязку сменить. Лида, — Андрей поискал глазами девушку, — у тебя осталось чем можно перевязать?

Подошел Степан, присел на корточки перед Геннадием. Озабоченно потёр рукой чёрную щетину, рассматривая криво намотанное тряпьё, которое вчера Лида использовала вместо бинтов. Они выглядывали в прорехи рукава ветровки, к ним прилипли листья, хвоя.

— Что тут у вас?

— Ничего, — Гена медленно встал, придерживаясь здоровой рукой за дерево, — всё нормально у меня, отстань только.

— Ну хорошо, что нормально. Завтракайте быстрее и пойдём, — Степан поднялся, достал сигарету, еще раз с сомнением оглядел парня и отошел в сторону.

— Андрей! — Гена приблизился вплотную и схватил рукой за плечо Андрея. Тот невольно отшатнулся. От парня исходил сильный жар и какой-то неприятный запах.

— Не бросай меня, прошу! — глаза Гены лихорадочно блестели, — я дойду, ты не сомневайся, только не бросай меня, не бросай, как Веронику…

— Никого я не брошу, — Андрей отвел глаза, в памяти мгновенно возникли тёмные до черноты глаза, с мольбой глядящие на него, тяжелое, прерывистое дыхание. Помотав головой, он отогнал видение. — Ты в полном порядке, конечно, дойдёшь… Лида! — заорал он, — ну я же просил тебя!

— Не кричи, — Лида подошла, помогла снять старые повязки с руки Гены, поморщилась от запаха. Пока Андрей поливал остатками воды, она, осторожно отодвигая остатки одежды, протерла изувеченную опухшую руку, как смогла, перебинтовала, завязала узел. — Вот теперь всё будет хорошо.

Наскоро прожевав пару пряников, двинулись в путь. Степан торопил всех, нужно было пересечь открытую поляну и снова войти в лес. По размокшей земле идти было тяжело, под ногами расползалась мокрая трава. Гена, не удержавшись, всё-таки упал. Андрей помог ему встать.

— Туман, Андрюха, ты видишь? Туман… — даже сквозь одежду чувствовался исходящий от Гены жар.

— Ну туман, и что?

— А если это путь домой? Мы же попали в этот проклятый мир через туман, может мы сейчас домой вернемся?

— Он совсем не такой, — вздохнул Костя, — этот туман обычный, просто водная взвесь. Обыкновенный туман на горах после дождя. А на реке другой был, я его хорошо запомнил. Он был такой, понимаешь…

Костя в беспомощности развёл руки в стороны, пытаясь подобрать слова и вдруг замер. Перед ними на поляну упал луч солнца, высветил густую, сочную траву, куст какого-то растения с яркими красными ягодами. Пахнуло чистым, свежим запахом лугов, над цветами порхали разноцветные бабочки. Раздался звонкий щебет птиц. Андрей в недоумении задрал голову. Небо до самого горизонта было сплошь затянуто тяжелыми свинцовыми тучами, но на поляне тем не менее выделялся островок зелени, весь залитый солнечным светом. Он был совсем небольшой, не больше метра в длину и ширину, но на нём явственно можно было разглядеть каждую травинку, каждую бабочку.

— Откуда это? — Лида подошла вплотную, протянула руку к солнечному столбу, но коснуться не решилась, — откуда солнце падает? Нет же просвета в небе…

Степан тоже подошел, остановился, в раздумье разглядывая залитый солнцем участок поляны.

— Как красиво, — прошептал Гена, — даже не