Вопреки распространенным заблуждениям, до Гражданской войны рабство было основным и самым прибыльным экономическим сектором Соединенных Штатов. Впрочем, хотя отдельным людям рабство было выгодно, оно не способствовало развитию промышленности, как это произошло на Севере. Но те южане, которые наживались на рабовладении, не собирались мириться с его отменой, даже если это вело к распаду Союза.

Когда после присоединения Техаса рабовладение стало распространяться на Запад, призывы к его отмене звучали все чаще. Одно время и на Юге существовали организации, боровшиеся за отмену рабства, многие поддерживали Американское колонизационное общество, в 1820-х гг. успешно создавшее колонию свободных негров в Либерии. Но религиозный пыл второго Великого пробуждения внушил аболиционистам джексоновской эпохи неукротимую ненависть к «особому институту». Среди них было много евангелистов, болезненно воспринимавших все, что они полагали греховным, а рабство для них было тягчайшим грехом. Непримиримый приверженец аболиционизма Уильям Ллойд Гаррисон издавал газету The Liberator, в которой отвергал даже конституцию Соединенных Штатов, называя ее «договором со смертью и соглашением с адом».

В 1852 г. вышел роман Гарриет Бичер-Стоу «Хижина дяди Тома» (Uncle Tom’s Cabin), убедительно изобразивший жестокость рабовладельческой системы. Роман призывал «христиан и гуманных людей Севера» помешать введению Закона о беглых рабах, принятого как часть Компромисса 1850 г., по которому федеральные маршалы должны были возвращать беглых рабов хозяевам. Книга Бичер-Стоу успешно расходилась по всей стране и заметно повлияла на отношение американцев к институту рабства. Некоторые, например Авраам Линкольн, заявляли, что она способствовала началу Гражданской войны.

Бегство рабов всегда было серьезной проблемой для южан, особенно после организации «подпольной железной дороги». Она состояла из «станций» – обычно частных домов или сараев, где «проводники» укрывали беглецов. Гарриет Табмэн, сама беглая рабыня, помогла сотням рабов добраться до территории свободного штата. По некоторым оценкам, к 1850-м гг. «подпольная железная дорога» позволила бежать из неволи более чем тысяче рабов.

Период относительной политической стабильности, обеспеченной Компромиссом 1850 г., продолжался недолго: все рухнуло в декабре 1853 г., когда был представлен законопроект о создании территории Небраска. В соответствии с Миссурийским компромиссом, в нем и речи не шло о рабстве, поскольку Небраска находится севернее широты 36 градусов 30 минут. Вокруг этого закона тут же разгорелась борьба: многие участники обсуждения склонялись к тому, чтобы предоставить жителям этого региона самим решить вопрос о рабстве и в северной его части учредить Небраску, а в южной – Канзас. Кроме того, новый закон отменял Миссурийский компромисс. В принятии закона Канзас – Небраска большую роль сыграло желание конгрессменов-северян облегчить строительство железной дороги, которая должна была пройти через ряд северных штатов и территорий и со временем достигнуть Тихого океана. Строить железную дорогу было проще на землях, имеющих статус территории и соответствующий аппарат управления, к тому же многие конгрессмены вложили значительные средства в недвижимость в соседних штатах и желали защитить свои инвестиции. И наконец, одобрению закона в его окончательной форме способствовало то, что он лишал индейцев права собственности на их землю.

Тем не менее вокруг закона Канзас – Небраска в конгрессе разгорелась настоящая война. Но к концу мая 1854 г., после яростных споров и стычек, закон был принят, главным образом под нажимом руководства Демократической партии, в первую очередь Стивена Дугласа в сенате и Александра Стивенсона в палате представителей. Впрочем, Дуглас приписывал все лавры себе. «Закон Канзас – Небраска принял я, – похвалялся он впоследствии. – Во время споров в обеих палатах у меня были диктаторские полномочия. Речи ничего не значили. Всего удалось добиться одним умением управлять людьми, отбиваться от атак и не допускать никаких неожиданностей». Но помог и Стивенс. «Без меня закон ни за что не удалось бы протащить. Я крепко держал вожжи и погонял лошадь кнутом и шпорами, пока мы не вытащили этот фургон из грязи».

Миссурийский компромисс был отменен для того, чтобы сделать закон более приемлемым для южан. Кроме того, были учреждены территория Канзас к западу от рабовладельческого штата Миссури и территория Небраска к западу от свободных штатов Миннесота и Айова, а многие из южан, голосовавших за закон, очевидно, рассчитывали сделать Канзас рабовладельческим, а территорию Небраска – свободной. Но закон Канзас – Небраска оказался роковой ошибкой. Он разрушил мир, достигнутый благодаря Компромиссу 1850 г., и бросил страну в пучину войны.

Прежде всего, принятие закона Канзас – Небраска привело к перекраиванию партийной системы. Отныне партийная лояльность сменилась лояльностью фракционной. Южане из распадавшейся партии вигов постепенно примыкали к Демократической партии, то же происходило и с северянами. 24 февраля 1854 г. в Рипоне, штат Висконсин, собрались некоторые фрисойлеры (члены радикально-демократической фермерской партии), северяне-виги и убежденные противники рабства из Демократической партии, чтобы основать новую партию, которую они назвали Республиканской. 6 июля, через несколько месяцев после принятия Закона Канзас – Небраска, в Джексоне, штат Мичиган, состоялось заседание, на котором было утверждено название новой партии и выдвинуто требование отменить Закон Канзас – Небраска, а также Закон о беглых рабах.

В середине 1850-х гг. была образована Партия «незнаек», или Американская партия. К 1860 г. в США насчитывалось 4 миллиона иммигрантов, немалую часть которых составляли ирландцы и немцы. Далеко не все американцы соглашались терпеть в своей среде такое количество чужаков, многие из которых к тому же были католиками. Новая партия стала антииммигрантской, антикатолической и антирабовладельческой, а ее члены на вопрос о целях и политике своей партии должны были отвечать: «Ничего не знаю».

Таким образом, на выборах 1854 г. движение против Закона Канзас – Небраска, по выражению сенатора Дугласа, стало плавильным котлом, в который приверженцы «незнаек» «поместили отмену рабства, остатки доктрины северных вигов, протестантскую нелюбовь к католикам и нелюбовь американцев к иностранцам». И они, как и вновь организованная Республиканская партия, получили много мест в конгрессе. Лишь семеро из 47 демократов-северян, голосовавших за Закон Канзас – Небраска, были избраны вновь, в то время как «незнайки» добились такого успеха, что им предсказывали победу на президентских выборах 1856 г. «Как может тот, кому ненавистно подавление негров, выступать за унижение целых классов белых? – говорил Авраам Линкольн. – Как нация мы начали с того, что объявили: «Все люди созданы равными». Когда «незнайки» придут к власти, их лозунгом будет: «Все люди созданы равными, за исключением негров, иностранцев и католиков». Но Партия «незнаек» просуществовала недолго. Внутренние разногласия по вопросам рабства и Закона Канзас – Небраска привели к тому, что к 1860 г. она распалась.

Тем временем в Канзасе стычки с рабовладельцами вылились в локальную гражданскую войну, известную как «Кровавый Канзас». Вскоре стало ясно, что Канзас не в состоянии провести свободные выборы без новой переписи населения, беспристрастных судей и присутствия войск на каждом избирательном участке. 19 мая 1856 г. сенатор Чарльз Самнер от Массачусетса произнес в верхней палате речь «Преступление против Канзаса», обвинив «наемников, подобранных в пьяной блевотине больной цивилизации», во вторжении в Канзас с целью навязать ему прорабовладельческое законодательство. Пожилого сенатора от Южной Каролины Эндрю Пикенса Батлера он назвал воплощением этой «больной цивилизации» и осыпал оскорблениями, которые нечасто услышишь в конгрессе.