— Это я понял! — с иронией сказал Артур Иванович.

— Похоже, что специально такого подобрали, потому что убивать вас, действительно, не хотели. Хотели испугать, чтобы вы какие-то действия совершили.

— Дело в том, что покушение еще не закончилось, продолжается. В сегодняшней почте я получил письмо с угрозой расправиться с сыном! Как они меня тут нашли?

— Ну, это не проблема. Мало ли посторонних людей в вашей больнице лежат на платной основе, они сообщили. Хорошо, что вы сразу прислали мне записку. Проработаем эту информацию. И подумаем, как сына вашего обезопасить.

— Что тут думать?! Ты что, смеешься! Нужно срочно его отсылать подальше! И жену мою тоже. А то, кто их знает?..

В тот же день к вечеру, когда к Артуру Ивановичу приехала жена Маргарита Николаевна, состоялся серьезный разговор о необходимости уехать, спрятаться от неизвестных грозных врагов.

Маргарита Николаевна выслушала мужа, замерла в кресле, опустив голову, потом сказала.

— Вот, что я скажу тебе, Артур!

Артур Иванович с удивлением посмотрел на нее.

— Да, я давно тебя по имени не называла, — с улыбкой продолжила Маргарита Николаевна. — Привыкли, что «Артур» — это наш сын, а ты — или «папа», или «Артур Иванович», или «дедушка», это, когда дочь с ребятами приезжает. Так вот знай, как бы я тебя не называла вслух, мысленно я всегда звала тебя только Артур. Ты — мой единственный Артур, и теперь, когда дети выросли, я тебе об этом говорю. Нам по 58 лет, и большую часть этих лет я от тебя надолго не отдалялась, и очень этим довольна. И в дальнейшем, насколько это от меня зависит, я от тебя — никуда! Мне только с тобой хочется жить, и только с тобой мне интересно жить. И мне скучно не было с тобой никогда, ни одной минутки! Знаешь, что мне дочь сказала в последний свой приезд? Я, говорит, вас с папой люблю за свежесть чувств! Никуда я от тебя не поеду… даже ради спасения собственной жизни… Вот, так….

Артур Иванович сидел, слушал и ничего не говорил. Конечно, можно было бы кинуться к любимой женщине, поцеловать ее за такие слова. Но куда тут с костылем и с рукой на перевязи кинешься? Пока соберешь все, что нужно, чтобы встать с дивана, порыв пройдет.

— Да, я никуда не поеду. Конечно, совсем отмахиваться от опасности нельзя. Нашему ребенку угрожают! Вернее, угрожают тебе таким способом. Даже не тебе лично, а государственному чиновнику… бр-р-р, не люблю это слово. Но теперь все стали говорить «чиновник» без всякого осуждения. Для родителей моих «чиновники с кокардой» были в России до 17-го года, а потом все эти бывшие чиновники и дворяне в Париже таксистами работали. В Союзе заправляли не чиновники, а совпартработники… Так вот, я о том, что к отъезду Артура вынуждают государственные обстоятельства. Пусть следователь инициирует этот отъезд, пусть государство растрясется на свои государственные дела: и денег пусть выделят, и место пусть за Артуром сохранят, и прочее…

— Ну, место как сохранят? Банк ведь частный, — возразил Артур Иванович.

— Знаем мы ваши частные банки! — усмехнулась Маргарита Николаевна. — Еще про частный Сбербанк расскажи. Я говорю о том, что Артур убегает не от того, что ему нож в подворотне показали. Государство его отсылает на время, прячет, потому что парень подвергается опасности из-за своей… ну, из-за твоей профессиональной государственной деятельности! Я хочу подчеркнуть, что отъезд Артура, бегство от опасности — дело не семейное, а государственное!

— Твоя номенклатурная семья наложила на тебя отпечаток на всю жизнь! — с улыбкой сказал Артур Иванович. — Мы как будто поменялись местами. Это чиновный папаша должен говорить, что о сыне позаботится государство, а мамаша, наоборот, должна молить защитить сына, не считаясь ни с чем! Обсуждать больше не будем. Давай, Ритуля, срочно отправлять Артура!

— Ну, что ж, отправлять, так отправлять… — согласилась с мужем Маргарита Николаевна, мысленно уже прикидывая, что ей нужно сделать для отправки Артура.

«А Ритуля-то моя, похоже, не верит, что Артуру действительно грозит опасность…» — подумал Артур Иванович.

* * *

Артур, оказавшись первый раз в Европе один, не с родителями, не с товарищами, не в группе, решил, что у него есть месяц законного отпуска и путешествовал, наслаждаясь отсутствием границ и простотой аренды транспортных средств. Ездил на красивых автомобилях, а что? Деньги есть, заработал! Потом взял скутер, а что? Ему ведь двадцать девять лет всего — молодежь!

Путешествуя по Европе и не имея никаких обязанностей, Артур мог наблюдать, размышлять и оценивать. Конечно, в первую очередь хотелось найти отличия, особенности, редкости. Хотелось понять, чем люди отличаются от наших. Почему все стремятся в Европу, как будто тут медом намазано.

Первое сильное впечатление на Артура произвел Берлин, который мы взяли в 45-м году. В этом большом городе памяти о войне осталось меньше, чем памяти о Берлинской стене. У Артура создалось такое впечатление, что не каждый берлинец знает, что происходило в Европе с середины 30-х до середины 40-х годов ХХ века, кто с кем воевал и за что, кто победил в войне. Зато все хорошо знали, что убили многих людей, которые хотели перелезть через Берлинскую стену, что власти ГДР расстреляли мирную демонстрацию и 53 человека погибли, что СССР виноват перед Германией, потому что навязал антинародный режим Ульбрихта и Хонеккера, всемогущую «штази», бедность и прочие беды социализма.

А Германия, если и виновата, то, по обывательскому мнению, только перед берлинскими еврейскими семьями, которым пришлось, забрав ценные вещи и рояли, переехать в Австралию или в Америку. Более 50 миллионов жертв Второй мировой войны, развязанной Германией, почти забыты. Русский солдат-освободитель в плащ-накидке и каске исчез из памяти, остался советский солдат-оккупант, портрет которого выставлен на бывшем пропускном пункте из Восточного Берлина в Западный Берлин Point Charley.

В Трептов-парке поддерживают порядок. Памятник, скульптуры, мраморные сооружения по краям аллеи, зеленые насаждения ухожены. Но посетителей нет совсем. Артур провел там больше часа и видел одну русскую семью и одну группу телевизионщиков, которые снимали приказы Сталина, выбитые на камне, и очень галдели. И это в выходной день в огромном мемориальном комплексе! Правда, дождик слегка моросил…

Второе, что поразило Артура, было огромное влияние средневековья на современную Европу. Со школы у Артура сложилась простая историческая схема: века до 5-го была Римская империя, потом тысячу лет был мрак Средневековья, когда не происходило ничего, потом началась Эпоха Возрождения. А тут оказалось, что именно Средневековье сформировало современную Европу.

* * *

Ехал по дороге на скутере, смотрел по сторонам, собирался уже возвращаться и искал, где бы развернуться. Вдруг у скутера заглох двигатель. Скорее всего, какая-нибудь ерунда, чему тут ломаться… Артур слез со скутера, подкатил неисправный «самокат» к краю дороги и прислонил его к ограждению. Присел на корточки и стал смотреть, где у него что… Как учил Николай Михайлович Чистяков? Бензин, зажигание. А, вот, колпачок высоковольтный соскочил со свечи. Артур взял в руки болтающийся высоковольтный провод, осторожно освободил застрявший в соседних железках колпачок и аккуратно надел на свечу…