Сотрудник Федеральной службы охраны старший лейтенант Вячеслав Смирнов относился к своим обязанностям вдумчиво. Для всех типовых маршрутов он детально проработал схему движения, определил возможные источники опасности, привязал схему к реальной обстановке, которую на схеме не нарисуешь, учел припаркованные автомобили, потоки людей, ремонтные работы. Свои предложения, содержащие иногда обоснованные отклонения от инструкции, Смирнов согласовывал с охраняемым лицом, Артуром Ивановичем Калмыковым, а затем отдавал в отдел для ознакомления. Старший лейтенант не был уверен, что записки его кто-то читает. Но как-то раз его вызвал командир, поздоровался за руку, усадил за стол и спросил.

— Ты зачем из машины вылезаешь около дома Калмыкова?

Смирнов взял лежащую перед начальником папку со своими схемами и объяснил, что находясь в машине во время маневра по запруженной улице на скорости 3–5 км/час охранник, сидящий рядом с водителем, не может выполнять свои обязанности. Нападение возможно с левого борта машины, водитель лишен возможности поворачивать и изменять скорость, а охранник выключен. Попросту говоря, водитель не может ни дать по газам, ни затормозить, ни свернуть, а охранник, пока выскочит, пока обежит машину, много времени пройдет.

— Ладно, — сказал командир. — Убедил. Но сильно фантазиями не увлекайся. Спрашивать с тебя будут по инструкции.

* * *

Автомобиль замедлил ход, прижимаясь к ограде скверика перед домом на Большой Бронной, почти расталкивая капотом людей. За минуту перед тем Вячеслав Смирнов покинул автомобиль и шел за ним пешком с левого борта, метров в пяти позади. Взревел мотоциклетный мотор и из Сытинского переулка, от бульвара выскочил мотоцикл с двумя мужчинами: мотоциклистом и пассажиром у него за спиной. Мотоцикл повернул налево на Большую Бронную и остановился почти вплотную к автомобилю Калмыкова. Пассажир в круглом шлеме, скрывающем голову, упершись в сидение, неловко соскочил назад. Мотоциклист нетерпеливо газовал, стоя на месте, а пассажир выхватил из чехла автомат, расставил ноги на ширине плеч и прошил бок автомобиля очередью. Он намеревался, согласно инструкции, затем выпустить вторую очередь. Люди вокруг отпрянули, раздались крики «Стой!», «Ты что делаешь!» Но прохожих в первые несколько секунд можно было не опасаться, обычный посторонний человек в такой ситуации не опасен, так ему объяснили. Только делать все нужно очень быстро.

Расстояние до цели было маленькое. «Как бы не отскочило, надо стрелять под углом, как он велел», — подумал киллер. Но было поздно. Одна пуля отскочила от кузова машины и ударила киллера в бедро. Сильная боль изменила сценарий покушения. Киллер был готов к тому, чтобы стрелять, «испугать», забраться на мотоцикл и скрыться. Он не думал, что ему будет больно. Болело очень, поэтому он перестал стрелять и застыл на месте в нелепой позе, осматривая и ощупывая левой рукой свою ляжку. Сразу сообразил: «Рикошет!» И тут же получил вторую пулю в правую руку, держащую автомат. Киллер взвыл от боли. Автомат выпал из руки на мостовую. «Откуда?!» — успел подумать киллер, поднял голову и получил удар «под дых», а потом рукояткой пистолета по шлему от мужика, которого сразу не заметил. Дважды раненый и избитый киллер упал на асфальт, шлем соскочил, открыв голову с обезумевшими от боли и недоумения глазами. После следующего удара ногой в голову киллер потерял сознание.

Увидев, что напарник ранен срикошетившей пулей, мотоциклист взял пистолет, чтобы застрелить киллера, как и планировал. Но еще один вооруженный участник событий изменил план мотоциклиста. Парень с улицы, неизвестно откуда взявшийся, выстрелил в киллера, выбил у него автомат и испугал мотоциклиста. Всем своим нутром мотоциклист мгновенно осознал, что следующий выстрел этого парня предназначен ему. Он бросил пистолет на сиденье между ног, где уже лежала правая перчатка, и погнал взревевший мотоцикл по Большой Бронной к Малой. Пистолет и перчатка скользнули по сидению вдоль бедра и упали на асфальт, и мотоциклист не успел их подхватить, да и не было возможности отвлечься — он ехал по заполненной людьми улице, от него шарахались, и он увертывался от прохожих, опасаясь любой задержки, спиной чувствуя опасность.

Вячеслав Смирнов, обездвижив киллера, стал высматривать мотоциклиста, и даже увидел его метрах в тридцати от себя. Стрелять было невозможно, догонять не полагалось, да и как? И ни к чему, опасность миновала, теперь главная забота — Калмыков. Смирнов сковал руку и ногу киллера наручниками и повернулся к машине. Сквозь дыру в разбитом пулями затемненном стекле охранник увидел сидящего у правой задней дверцы живого Артура Ивановича, носовым платком пытавшегося забинтовать правую руку. Смирнов открыл заднюю левую дверцу машины. Под ноги посыпались осколки стекла.

— Как вы, Артур Иванович?

— Рука болит, и в коленке тоже пуля… Посмотри — Федор живой, нет?

Водитель Федор, сидевший вплотную к прострелянной дверце, был тяжело ранен.

* * *

При анализе событий, при определении причин разных явлений, при оценке людей Артур Иванович всегда старался найти простые причины, понятные обстоятельства и положительные свойства характера участников. Когда-то в юности он выбрал для себя такой способ мышления, затеял это как игру, упражнение для ума. Но игра сразу стала приносить ощутимую пользу. Он продвигался дальше своих товарищей в анализе истинных причин того, что происходило. Когда кто-то не приходил в условленное место, срывал намеченное мероприятие, и все дружно осуждали необязательность и хамство виновного, Артур Иванович говорил, что непришедший заболел, и оказывался прав. Это до эры сотовых телефонов. Когда появились мобильники, в большинстве случаев долгие длинные гудки свидетельствовали только о том, что абонент забыл телефон в машине или, включив беззвучный режим, забыл его отключить. И не было тут оскорбления, пренебрежения и нежелания говорить. Дальше задачки возникали все более сложные, а правило искать простые и необидные объяснения сложных жизненных коллизий приносило пользу, помогало докопаться до истины.

Но сейчас никакие версии произошедшего нападения не приходили в голову, ни простые, ни сложные. Артур Иванович недоумевал, какой смысл был в него стрелять, кому это могло быть нужно?

Выстрелами дело не закончилось. Сегодня в доставленной в палату почте Артур Иванович обнаружил конверт со старыми почтовыми штампами, а в нем записка: «Теперь займемся твоим щенком, пес». Конверт с запиской Артур Иванович с нарочным отправил следователю. Теперь собрался ему позвонить.

— Здравствуй, Валентин! — сказал Артур Иванович в трубку телефона «АТС-1», «вертушки» в кабинете своей комфортабельной больничной палаты.

— Здравствуйте, Артур Иванович! Как вы себя чувствуете?

— Рука правая болит и не работает, подвешена. Нога тоже плохо действует, но, обещают, что все восстановится. Пока приучаюсь левой рукой обходиться. В общем, терпимо, могло быть хуже. Скажи, как там мой убивец?

— Что вам сказать на этом этапе… Это очень тупой парень. Не киллер, а робот какой-то. Знает очень мало: приехали, дали оружие и велели стрелять в черную машину. Машина бронированная, пули отскочат. Поэтому стрелять надо под углом. Внутри сидит бандит, извините, Калмык. Калмык выстрелов испугается, перестанет наркотиками и отравленной водкой торговать и улетит в Америку. Все, больше ничего. Охотно рассказывает только о том, что в армии служил, с таджиками дрался, инвалидность получил. Оружия не знает, стреляет плохо…