Я откинул одеяло и свесил ноги с кровати. В доме стояла тишина. Несколько месяцев назад я бы без труда нашел того, кто с убить пару-тройку часов. Черт возьми, раньше три утра было прайм-таймом. А теперь Джонас — в Бостоне с Кирой, Куинн — в Боузмене с Грэмом, а я — в глуши, в Колорадо, с женщиной, к которой мне не следовало прикасаться, с которой я не хотел разговаривать, и которая не выходила у меня из головы.

Быть трезвым просто здо́рово. Может, выпить чая... с чем-нибудь? Если честно, плевать с чем.

У меня перехватило дыхание, когда открыл дверь.

Зои спала в коридоре.

Судя по подушке и одеялу, она заснула здесь неслучайно. Она выбрала спать у моей двери. Выбрала остаться и караулить, или, по крайней мере, использовать себя в качестве системы раннего обнаружения возможного побега.

Я провел рукой по волосам. Что, черт возьми, я сделал с этой женщиной? Отгородиться было последней отчаянной попыткой уберечь ее от полного краха, который, без сомнения, останется после меня. И чего я этим достиг? Заставил ее спать на гребаном полу.

Я извлек Зои из ее уютного гнездышка и взял на руки. Она спала крепко. Эта женщина ничего не делала вполсилы, включая сон.

Черт возьми, она так хорошо смотрелась в моих объятиях.

Хороший мужчина отнес бы Зои обратно в ее постель и укрыл одеялом.

Я отнес в свою.

Ее волосы рассыпались веером по моей подушке. Я улыбнулся. Завтра наволочка будет пахнуть кокосом и Зои, что меня более чем устраивало. Я натянул одеяло на ее красивые изгибы, укрывая от затылка до кончиков пальцев ног — по ночам стало холодно.

Инстинкты подсказывали согреть ее своим телом. Притянуть к себе и крепко обнять. Перестать отталкивать, а вместо этого наслаждаться каждой секундой до того как неизбежно все испорчу. Зои была здесь только потому, что терпела мое дерьмо, потому что ей за это платили. И все же я не мог замедлить скорость, с которой скользил к ней, словно по спирали, подхваченный какой-то неумолимой силой. И это самая сила, казалось, удерживала нас на встречном курсе.

Зои была сильной и одновременно нежной, в то время как я — клубок шипов и колючей проволоки. Связь со мной могла закончиться для нее только одним: я не просто испорчу ее репутацию, я погублю ее саму.

Когда Зои зашевелилась, я отступил и сел в кресло. Она не проснулась, просто зарылась поглубже в подушку и вздохнула, как мне показалось, удовлетворенно.

Моя зависть к ее способности спокойно спать почти не уступала решимости оберегать ее сон. За последние десять лет я не спал ни одной ночи целиком. А когда захлестывало отчаяние, искал легкий выход.

«Никс, ты научишь меня играть на гитаре?»

Боже, этот вопрос и маленькая девочка, которая его задала, практически уничтожили меня сегодня вечером. Она не была похожа на ту, что мне снилась. Только волосами и… просьбой. Вернувшись сюда и увидев гитары, я думал только об одном: «Почему? Почему так несправедливо?». Она так и не научилась играть на гитаре. Она практически ничего не успела, хотя заслуживала это больше, чем я.

Когда солнце окрасило стену в темно-розовый цвет, я снова проверил время. Шесть пятнадцать. Четверг, второе октября. Сегодня вечером мы должны лететь в Вегас, а затем в Такому. Кто, черт возьми, выбрал Такому для выступления? Я, верно, был пьян, раз согласился.

Дерьмо! Завтра у нас выступление, и я только что выбросил восемь лучших гитар.

Сегодня четверг. День сбора мусора.

— Черт, — пробормотал я, поднимаясь на ноги и хватая толстовку с верхней полки комода.

Хотел ли я играть? Нет. Но я не собирался портить шоу и подставлять Куинн и Джонаса, а значит, мне нужно бежать на дорогу и забрать гитары до того, как их приберут как мусор.

Ледяной воздух ударил в лицо. Я как можно тише закрыл дверь, чтобы Зои смогла еще немного поспать. Она бы разозлилась, увидев, что я ухожу без нее. Хотя повода не было: бары и винные магазины в такую рань не работали.

Подъездная дорожка была длинной, и это, наряду со многим другим на этом ранчо, мне нравилось. Даже если кто-нибудь разыщет меня, фанаты не смогут собраться у входной двери.

Сердце замерло, когда я добрался до дороги.

Гитары исчезли.

Слава богу, животные не пользовались мобильными телефонами, и можно было не опасаться, что олени, жующие траву, снимут мою истерику.

Я направился обратно к дому, согревая дыханием озябшие руки и перебирая все мыслимые и немыслимые ругательства. Мало того, что я практически выкинул сто тысяч на обочину, теперь придется просить кого-то привезти гитары из пентхауса. Покупать новые — не вариант. Нельзя нормально отыграть концерт на инструменте, который ни разу не держал в руках. Просто нельзя.

Аромат кофе я учуял еще в прихожей.

Зои сидела за кухонным островком и просматривала расписание на сегодня, одновременно принимая утреннюю порцию кофеина.

Эта женщина была постоянна, как прилив, но вместо того, чтобы раздражать меня до чертиков, как еще пару месяцев назад, сейчас меня это почти... успокаивало.

Она даже не подняла глаз, пока я готовил себе чашечку кофе.

— Я не хотел тебя будить, — сказал я в качестве извинения.

Она приподняла брови, не отрывала глаз от ежедневника.

— Понял. Я идиот. — Я сел на высокий табурет рядом, но не стал придвигаться ближе

— Ты — просто нечто, — Зои вздохнула. — И не ты меня разбудил, а сигнализация.

Она вывела на экран телефона видеозапись с камеры наблюдения, которая активировалась при любом движении снаружи.

— Ты видела, как я уходил?

— Это очевидно. — Она нашла в ежедневнике какую-то запись и перенесла в расписание.

— И ты не побежала за мной. — Это был вопрос и утверждение одновременно.

— Нет. Подумала, что ты либо собрался на пробежку, либо решил испытать терпение местной популяции медведей. И, честно говоря, это не я удерживаю тебя от посещения бара, а ты сам. За последние два месяца ты мог легко туда ускользнуть.

Я пытался осмыслить ее слова, но все время зацикливался на одном:

— Здесь поблизости водятся медведи?

Она склонила голову набок, и вздохнула так тяжело, что страницы ежедневника зашевелились.

— Даже не собираюсь на это отвечать.

С фанатами я бы мог справиться, но с медведями? Теперь ранчо нравилось мне чуть меньше.

—