– Достаточно?..

Она не отвечает, ее глаза, кажется, прилипли к моей импровизированной постели и совсем не двигаются.

– Хотела спросить, достаточно ли дров и…

– Да?

– С кроватью наверху все хорошо, Чарли?

– С кроватью? Да, очень удобная. Прекрасная. Почему вы спрашиваете?

– Хорошо, – хмурится Марион. – Иногда в это время года в доме бывает влажно и холодно, но я надеюсь, дело не в этом?

Я открываю рот, чтобы ответить, но что-то заставляет остановиться и подумать. Она думает, что я сплю на диване добровольно… Ох, мамочки. Все резко встает на свои места.

Она не знает, что Роуз здесь. Расти ей не сказал.

– Нет-нет, совсем не влажно и не холодно, – быстро отвечаю я, теперь тоже уставившись на подушки и одеяла. – Дело в том, что… ну, я вчера тут вместе с Максом уснул у камина, так что решил на всякий случай подготовиться, вдруг это случится снова. В этой комнате так уютно.

Я не намерен влезать в семейные разборки Расти и Марион, но отчего-то хочу защитить Роуз, и это чувство застигает меня врасплох. Марион кивает, как будто теперь ей все совершенно понятно.

– Да, конечно! Тут и вправду очень уютно! – соглашается она, словно я сделал ей комплимент. – Я пыталась создать атмосферу, выбирала подушки и покрывала с цветами, в теплых бежевых тонах. Расти хотел больше голубого, но я настояла на своем.

Ну, неудивительно.

– И знаешь, так, между нами, я иногда приезжаю сюда вечерами, насладиться камином и тишиной, – говорит она. – Меня тоже всегда клонит в сон. У нас в доме камина нет, только масляное отопление. Это совсем не то.

– Совсем, – вторю я, надеясь, что она уйдет, но она, очевидно, еще не закончила.

Мне кажется, что она о чем-то задумалась, но вдруг она снова поднимает на меня глаза.

– Ну, довольно моих сентиментальных рассуждений. Я о тебе думала последние несколько дней, – говорит она, – что ты тут совсем один на праздники. Знаю, ты так и планировал, но, если вдруг тебе все-таки захочется чем-нибудь заняться, завтра днем, в три, в общественном центре будет рождественская ярмарка. Все средства пойдут на помощь бездомным.

– Как мило.

– Будет совсем как настоящая ярмарка, – улыбается она. – С яслями и хором, и будут угощать изумительными рождественскими пирогами, я буду готовить.

Она делает паузу. Я понятия не имею, какой реакции она от меня ждет.

– Чудесно! – с энтузиазмом восклицаю я. Она заправляет за ухо седую прядь и, озорно сверкнув глазами, скромно пожимает плечами. Теперь она смотрит мне прямо в глаза.

– Они каждый год просят. У меня отлично выходит.

– А?

– Пироги делать. Рождественские пироги Марион.

Не знаю, в чем дело – в треске огня, в том, что Марион не знает о Роуз, которая может появиться в любой момент, или в моем опасении, что в поведении Марион есть какой-то странный намек на заигрывание (это озадачивает и нервирует одновременно), но я чувствую, как моя шея покрывается потом.

– Великолепно! Тогда завтра в три? – я молю, чтобы она поскорее отправилась домой. – Договорились! То есть я запишу себе в календарь.

– Договорились, – хихикает она, еще пару раз хлопая ресницами, перед тем как, наконец, направиться к двери. – Обычно после все собираются в пабе, попеть песни и выпить пива. Расти не хочет идти. Он вообще ничего не хочет в последнее время, но я приду, если тебе нужна компания.

– Я? И вы? Вместе?

Кажется, у меня кружится голова.

– Не в этом смысле, Чарли, – смеется она, но я не очень-то уверен. – Ярмарка – это знак того, что Рождество совсем близко и что все местные собираются в деревне. Будет Эдит со своим вязанием, Ханна с тортами и еще много кто. Надеюсь, ты сможешь прийти. И приводи свою подружку, если она будет в гостях.

Теперь я совсем запутался.

– Подружку?

– Я говорила с Сэди.

– Сэди?

– Женой твоего друга Нила, – довольно говорит она. – Мы с ней подружились за последние годы. Именно она мне тебя расхвалила, так что…

– А…

– Может, кто-то скажет, что я назойливая, но я просто хотела убедиться, что у тебя все хорошо. И позвать на ярмарку.

– У меня нет подружки, Марион.

– Нет?

– Мы с Максом тут вдвоем.

Черт. И зачем рот открыл. Пусть бы Марион с Сэди молча пришли к собственным умозаключениям, потому что, когда мы оказываемся в коридоре, она снова замирает.

В этот раз ее лицо застывает. И – может, это все только в моем воображении – но кажется, что в комнате резко похолодало.

Я слежу за ее взглядом и вижу ярко-желтое пальто и полосатый шарф Роуз, сушащиеся на батарее.

– Тогда чье это…

– Прошу прощения?

Я запинаюсь и бормочу что-то бессвязное и не имеющее никакого смысла, но Марион тоже бормочет. Что в этом узеньком коридоре такого, что здесь постоянно происходят неловкие сцены?

– Я так и знала, – говорит она, очевидно что-то осознав. – Это Роуз, так ведь? Надо было доверять своим инстинктам, они никогда не ошибаются. Я так и знала. Как он посмел. Да как она посмела!

Она продолжает пялиться и бормотать себе под нос, хоть я и не могу разобрать слова. Вот бы земля разверзлась и поглотила меня. Хочу сказать ей, что меня все это вообще не касается. Сказать, что ее коммуникация с мужем дисфункциональна и что им с мужем следует оставить нас с Роуз в покое и разбираться со своими проблемами самостоятельно.

Но не хочу еще сильнее раскачивать лодку. Я чувствую, что в мире Расти и Марион назревает шторм и у меня нет желания оказаться в эпицентре.

– Дело не в том, что меня беспокоят два человека в доме, Чарли, – говорит она, шумно дыша. Лицо ее перекашивается, дыхание становится все более частым и неровным. – Но я бы никогда, никогда не позволила Роуз здесь остаться. Дело не только в ней, во всей ее семейке… ох, я уже много наговорила. Надеюсь, это ужасное недоразумение не испортило тебе выходные, Чарли. Ну какой ужас, просто кошмар. Она не должна здесь быть.

– Никто ничего не испортил, поверьте мне, – говорю я, хотя и не уверен, что она меня слышит. – Почему вы бы не позволили Роуз здесь остаться? В каком смысле?

Она натягивает капюшон, обматывает вокруг шеи шарф и бормочет что-то невнятное.

– Увидимся завтра на ярмарке, – кричу я ей вслед, пока она марширует вниз по дорожке под дождем. – До свидания, Марион.

Она машет на прощанье, не оборачиваясь, а потом залезает в машину и с ревом газует. На дороге дождь скапливается в лужи и