– Я авторитетно тебе заявляю, что здесь ты этого не найдешь. Впрочем, у меня тут в сейфе завалялось кое-что. В прошлом году одного государственного преступника доставляли, два «косяка» при нем было.

– «Косяка»? Вы сказали – «косяка»?.. Мне грамм героина в день нужен, чтобы не сдохнуть, а вы мне что предлагаете? «Роготряску»?!

– Давай перейдем к главной теме.

– Ресников… Это Ресников велел пойти в хату полковника и найти там материалы. Сказал – материалы расследования по делу «Олимпа». Сказал – без документов не возвращайтесь… Полковник со своей стаей неделю в клубе землю рыл, что-то писал… А когда дело прекращал, в постановлении было совсем не то, что он писал сначала…

– А зачем президенту клуба эти документы?

– Не спрашивай о том, чего не знаю. В клубе каждый допущен только к своей порции информации… Генерал, ты обещал мне дозу.

– Я тебе ничего не обещал. Но бригаду наркологов сейчас вызову».

Без праздника состоялась новогодняя ночь не только у Кряжина и его группы. Еще в более тревожном состоянии находился генерал Чубасов, который не только не уехал домой сам, но и оставил вместе с собой Шульгина. Начальник ГУВД справедливо полагал, что если молодой генерал хочет занять место первого заместителя, то должен приобретать в связи с этим не только права, но и обязанности. Шульгин, по мнению Чубасова, обязан был терпеть лишения так же, как терпит их сейчас он сам.

– Что нового от Полянского? – устало бросил он, вытягивая за столом затекшие ноги.

– С момента моего последнего доклада от капитана поступило два звонка.

И Шульгин распахнул папку, созерцать которую Чубасов уже был не в силах. Сведя челюсти, словно в рот ему попал ломтик лимона, он отвернулся к «Методике психологической подготовки». Почувствовав еще большее отвращение, развернулся к окну и стал смотреть на воробья, пытающегося отдолбить с подоконника выброшенные вчера генералом в окно крошки хлеба.

– Полянский своим звонком в десять часов утра доложил, что направляется в Генпрокуратуру для допроса Тузкова. – Перелистнув страницу, Шульгин огласил и ее содержимое: – В двенадцать часов он информировал меня о том, что Тузков Кряжиным выпущен под подписку, а он и капитан МУРа Сидельников следуют на похороны полковника Крыльникова для беседы с вдовой.

– Очень удачное время для снятия показаний, – возмутился Чубасов. – И что? По делу он что узнал? Что там происходит, черт побери?!

– Пока информации нет, – резюмировал Шульгин и обратился к третьему листу. – Служба наружного наблюдения информацию Полянского частично подтверждает.

– Что значит – частично? – удивился Чубасов. – Ты говори толком, Сергей Сергеевич! Мне не нужны эти кавалергардские рапорты.

Шульгин закрыл папку и сунул ее под мышку.

– Кряжин действительно отпустил Тузкова. Мои люди перехватили его и водворили в изолятор временного содержания. Информация, которую он выдал следователю, сводится к следующему. Крыльников был постоянным посетителем казино. По два раза в неделю он приезжал туда, под него «вставал» крупье Тузков, который делал так, чтобы каждый раз полковник Крыльников выигрывал не менее тысячи долларов.

– Вот мерзавец… – прохрипел Чубасов. – И управляющий игрового дома об этом ничего не знал?

– Именно управляющий Гаенко и подставлял Тузкова под Крыльникова для выигрыша. Простите за неприятные слова, но… Как уверяет Тузков, Крыльников «крышевал» казино, уберегая его от бандитов, СЭС, пожарных и прочих, кто в силах прекратить деятельность учреждения.

Начальник ГУВД прикусил дужку очков и посмотрел на папку, которая теперь такой скучной не казалась. Министр заявляет о его недальновидности и отсутствии дара предвидения. А неприезд на похороны Крыльникова разве не есть доказательство обратного? Нет, он правильно сделал, что не появился в его доме. Кажется, дело обстоит не так уж однозначно, как можно было предполагать в самом начале. Чем дольше генерал разглядывал папку Шульгина, тем больше укреплялась его убежденность в том, что отказ Кряжина расследовать дело во взаимодействии с ГУВД Москвы не его личная инициатива, а решение кого-то сверху. Раз так, то слова министра о недальновидности могут оказаться пророческими. Пройдет еще неделя, и Чубасова попросят на пенсию. Время нынче такое.

– Дальше, Шульгин.

– На похоронах Полянский и Сидельников были. Более того, туда явился и сам Кряжин. Но к вдове они даже не приближались. Не говоря уже о том, чтобы допрашивать ее. А дальше произошло непредвиденное. Кряжин задержал прямо на похоронах двоих неизвестных, после чего оба были доставлены на Большую Дмитровку. Установить их и выяснить причину задержания на данный момент не представляется возможным. Разрешите вопрос, товарищ генерал-лейтенант?

Чубасов поморщился. Нет, этому молодому генералу лучше всего было бы командовать почетным караулом во время инаугураций. «Смирно-о! Для встречи с фронта на кра-аул!! Товарищ Президент Российской Федерации!..»

– Валяй.

– Я полагаю, что в целях более результативного контроля за действиями Кряжина необходимо вывести из состава его следственной бригады капитана МУРа Сидельникова.

– А в чем сам вопрос?

– Не могли бы вы отдать распоряжение начальнику Московского уголовного розыска отозвать Сидельникова? Мне кажется, его общесто Полянскому не идет на пользу.

Этот генерал-майор и хитер, и наивен одновременно. Он не разбирается в том, что происходит вокруг него. И является не лучшим кандидатом на вакантную должность первого заместителя начальника ГУВД. Если Шульгин до сих пор не догадывается, что Сидельников введен в бригаду следователя не приказом начальника МУРа, а желанием Кряжина, которое в Генпрокуратуре почти закон, ему следует оставаться там, где он есть сейчас.

– Я не привык выглядеть глупо, Сергей Сергеевич. Приказать Сотникову я, конечно, смогу. И тот его, конечно, отзовет. Но уже через час мне позвонит министр, которому перед этим позвонит генеральный прокурор, и меня за необоснованные инициативы высекут на ближайшем селекторном совещании, как проститутку на площади.

Помолчав, Чубасов поднял глаза на заместителя.

– Шульгин, я правильно понял – ничего, кроме маразматической слежки за группой Кряжина, вами не производится? Между тем, если мне не изменяет память, я просил не пасти следователя Генпрокуратуры, а опережать его инициативы.

Румянец на лице зама свидетельствовал то ли об испытанном унижении, то ли о возможности разубедить начальника в его мнении.

– Мои люди установили местонахождение Гринева. Пусть Кряжин ездит по футбольным клубам и допрашивает вдов. Гринева я ему не отдам.

– Где он? – меняя гнев на милость, заинтересовался Чубасов.

– Один из агентов Гринева, работающий и на меня, сообщил, что видел капитана входящим в подъезд одного из домов на Волочаевской улице с пакетом провизии.