Чубасов подтянул к себе урну и сплюнул туда разочарованно.

– Бардак в управлении. Кромешный хаос. Один агент на несколько оперов, виданное ли дело! И ты считаешь, что такому агенту можно верить?[7]

Шульгин промолчал. Начальнику городской милиции вовсе не нужно знать, что у его заместителя есть двойные агенты на связи почти с каждым из оперов. Так легче контролировать действия подчиненных.

– Гринев не знает о моей связи с ним.

– Так покажи себя. Ты же опером «с земли» на Брянщине начинал, Шульгин. Сними эту шкуру с орденами, надень сапоги резиновые, выйди в люди! Если организовать не можешь, делай сам!

Оскорбительно. Но в кресло первого зама генерал-майор верил свято. Было время, и Крыльникова Чубасов так же костерил. Потом перестал. Метода у него такая – прежде чем людям представить, непременно нужно в грязи извалять.

Кряжин, уже одетый, бряцал в руке ключами и ждал, пока Полянский с Сидельниковым разберут из шкафа свои вещи. Он смотрел на них и думал о причинах, заставляющих столь разных людей находиться в одном месте, в одном коллективе и выполнять одну работу. После того разговора с капитаном из ГУВД, когда Кряжин дал понять Полянскому, что информирован о его миссии, тот вдруг повел себя удивительным образом. Теперь он не уходил в туалет или на улицу, чтобы позвонить Шульгину. Он просто вынимал телефон, набирал его номер и наговаривал информацию в трубку. Со стороны это могло показаться откровенным вызовом советнику. Не хочешь, чтобы я прятался? Пожалуйста.

Но стоило вдуматься в то, что он говорил, сразу становилось ясно, что теперь заместитель начальника ГУВД получает информацию либо в деформированном виде, либо с опозданием на полтора-два часа. «Мы едем на допрос к Стоцкому», – сообщал Полянский, и этим словам стоило удивляться, потому что допрос уже заканчивался. «Кряжин едет на похороны, чтобы опросить вдову Крыльникова», – и вдову никто не опрашивал, ибо ставились другие цели.

Полянский понимал, что рискует, – не мог не понимать, да и цели, поставленные перед ним, останутся недостигнутыми. На что же он надеется? Отбыть номер и снова заняться своими делами в ГУВД? Вряд ли. По итогам работы в бригаде Кряжина ему обязательно поставят оценку и сделают соответствующие выводы. И, судя по напряжению в стане Чубасова, выводы категоричные.

На что же надеется капитан? Советник смотрел на него, и в голову ему приходил один ответ. Мысли сотрудника ГУВД сейчас следуют в направлении, указанном фатализмом сыщика. «Ты, Кряжин, знаешь, зачем меня к тебе приставили. ГУВД нужно найти убийцу Крыльникова быстрее, чем найдешь его ты. Я – чужой человек в твоем стане. Но ты меня понял и «прокачал». Быть сукой я не могу, но и вернуться в рубище в ГУВД – тоже. Я верю в твое дело, Кряжин, и потому сейчас делаю все возможное для того, чтобы тебе не мешать. Когда ты победишь, меня казнят за предательство. Но мне на это уже наплевать, потому что другого выхода нет. Мешать же не стану по той причине, что вижу – ты прав. Попросишь помочь – помогу. Но не можешь ведь ты, Кряжин, не понимать, что после невыполнения задачи Шульгина меня не только в управлении не оставят, но и участковым в Челобитьево не направят?»

Кряжин это понимал. И уже знал, как поступит с Полянским. Но сейчас вести об этом разговоры было рано. Главное еще не случилось.

– Я вас как в детском саду на прогулку одеваю, ей-богу! – Советник поджал губы и покривился, видя, как опера мгновенно покинули его кабинет.

И в этот момент зазвонил на столе телефон.

«Как вовремя!» – пронеслось в голове Кряжина, и он, зайдя в кабинет и посмотревшись в зеркало, подошел к столу.

– Иван Дмитриевич, добрый день. Как здоровье?

– Назовите себя, я вам перезвоню, – не узнавая абонента, сказал он, прихватил со стола карандаш и поднес его к ежедневнику, распахнутому на столе.

– Не, Иван Дмитриевич, перезванивать мне не нужно, – возразил неузнаваемый. – Еще не хватало, чтобы вы мне звонили. Буду я сидеть с пацанами, а тут звонок! Они меня спросят: «Рома, а это кто тебе звонил?», а я отвечу: «Да так, все нормально – «важняк» из Генеральной». И они сразу скажут: «Рома, до сегодняшнего дня мы считали тебя пацаном во всех отношениях правильным, но сейчас получается, что тебя нужно или резать, или опускать. Но поскольку ты многим из нас помог, то жизнь мы тебе сохраним». Вы этого хотите, Иван Дмитриевич?

– Харчков, ты, что ли? – удивленно улыбнулся Кряжин и посмотрел на часы. – Рома, перезвони мне или на служебный, или на сотовый через пару часов – устроит? Можешь мне не верить, но мне некогда даже разговаривать. Я с группой как раз сейчас к одному из правильных пацанов еду.

– Ну, смотри, Иван Дмитриевич, – согласился Харчок. – Не опоздай. Просто я подумал, что тебя интересует, где находится один из «красных», что полковника по казинам сопровождал…

– Стоп, стоп!.. – напрягся Кряжин, понимая, что собеседник готов положить трубку. – Говори, я слушаю. Только не ври, Рома, я сразу пойму.

– Мне делать больше нечего, кроме как мусорам названивать и шутить? Да я бы даже к телефону не подошел, если бы тот, кого ты ищешь, сам мусором не был! Вот, Иван Дмитриевич, вас понимаю – судьба у вас такая тяжелая. Людей сажать. Но что поделать, если вас бог таким образом наказал? Себя понимаю. Ну, ничего не умею другого делать, кроме как в кабаках ужинать и на «Феррари» ездить. Но вот тех, кто погоны носит и ужинать в кабаках пытается при этом, понять не смогу никогда. Ты в «Эсмеральду» загляни сейчас. Только сейчас, Иван Дмитриевич, а не через пару часов.

И Кряжин остался один на один с нудно пикающей трубкой.

– Что-то серьезное? – поинтересовался Сидельников, когда он вышел в коридор.

– Полянский, ты знаешь Гринева в лицо? – Получив утвердительный ответ, Кряжин спустился к входным дверям и натянул перчатки. – Сейчас вы оба едете в казино «Эсмеральда» на машине Сидельникова и возвращаетесь обратно с капитаном Гриневым. Постарайтесь обойтись без стрельбы и пожара. Сразу после этого направляетесь в «Олимп», где мне, по-видимому, нужна будет не только моральная поддержка.

Уже от самой «Волги», отключив сигнализацию, Кряжин крикнул:

– Если вдруг окажется, что капитана за две минуты до вашего приезда перехватит ГУВД, я превращу твою жизнь в ад! Если привезешь – поймешь, как выгодно ходить в знакомых Кряжина.

В муровскую «девятку» садились двое. И оба они хорошо понимали, для кого именно выстраивалась советником дилемма.

Они разъехались, и Кряжин всю дорогу до клуба думал не о предстоящем разговоре с Ресниковым, а о том, что будет происходить в казино. Он был уверен, что поддержка двум сыщикам не нужна. Она не нужна была бы даже одному Сидельникову. Опер из МУРа был уже столько раз проверен в более сложных условиях, что сомневаться в его профессионализме не приходилось. Другое дело, как поведет себя Полянский, если перехлестнутся интересы его, Кряжина, с интересами тех, кто капитана «втащил» в следственную бригаду.