своем задержании Кику восприняла сперва как шутку, но потом пришла в ярость. Полина, повидавшая за время работы много людей и немало реакций на сообщение о задержании, слегка испугалась, что имеет дело с психически нездоровым человеком. Кику крушила все вокруг до тех пор, пока не подоспели оперативники и не скрутили ей руки, надев наручники.

– Надо будет психиатрическую экспертизу назначить, – сказала Полина Кучерову, когда Кику увели.

– Да нормальная она… просто экзальтированная и мастерски себя накручивает. Знаете же, как у истериков – они заводят сами себя криком, подстегивают. А Динка… если честно, я не очень верю в то, что это она мужиков этих убила, – признался Вячеслав.

Полина задумчиво смотрела в окно, выходившее на оранжерею. Там за стеклами суетился невысокий старичок с собранными в хвост седыми волосами. Он опрыскивал цветы из специального приспособления и то и дело качал головой, словно спорил сам с собой.

– Мне нужны распечатки ее переписок на сайте знакомств, – повернулась она к Вячеславу.

– В машине, в папке лежат.

– Прекрасно. Тогда я водителя сейчас отпущу и, пока едем, почитаю.

– Вы, Полина Дмитриевна, посмотрите на эту ситуацию с другой стороны. Динка, конечно, странная баба, но… – Кучеров пожал плечами. – Не складывается у меня. Пусть даже переписывалась она, свидания назначала – разве это преступление? Но чтобы заманить куда-то и хладнокровно убить… и потом – чем? Мы осмотрели коллекцию, там даже близко ничего похожего нет.

– Надо осмотреть еще и эту комнату. Зовите эксперта, пусть работает.

В какой-то момент Полине показалось, что по лицу Кучерова пробежала тень недовольства. «Очень странно, что он не верит в виновность Кику даже при наличии улик. Хотя… он знает ее лично, всегда сложно представить знакомого человека в роли преступника, а тем более – убийцы. Главное, чтобы работе это не помешало».

За осмотром комнаты Кику они провели довольно много времени – в просторном помещении оказалось множество ящиков, шкафов и каких-то сундуков из ротанга, в которых лежали аккуратно свернутые и упакованные в тончайшую бумагу кимоно. Кроме того, у Кику оказалась большая коллекция украшений для волос, и составление описи заняло почти час.

– Я такого даже в театре не видел, – буркнул Индиков, откладывая очередную заколку с длинными нитями речного жемчуга.

– Со вкусом вещи, – откликнулась Полина, – и наверняка подлинные, не ширпотреб.

– Погодите-ка… – Индиков спустил очки со лба на нос и осторожно взял в руки одну из заколок, еще не внесенных в опись. – Посмотрите сюда, – он подошел к Полине и показал пальцем на тонкий острый конец металлической заколки, больше похожей на миниатюрный кинжал, рукоять которого была украшена шелковым шнуром и небольшой шелковой хризантемой со свисающими нитями розового жемчуга. – Острие видите? А сечение? Это же ромб.

– То есть…

– Ну да! Я, конечно, сделаю все замеры в лаборатории, но на первый взгляд это очень похоже на форму ран, нанесенных убитым.

– Изымаем. Правда, если это орудие убийства, то очень странно, что оно до сих пор здесь, – заметила Полина, рассматривая заколку.

– Похоже, что вещь дорогая, может, даже на заказ делалась, и жемчужины натуральные. Возможно, просто жаль было избавляться…

– Глупо, но резонно… И мне кажется, я что-то подобное видела буквально на днях, но не могу вспомнить. – Полина нахмурила брови, пытаясь воскресить в памяти ситуацию, при которой ей попалась на глаза подобная заколка, но не смогла. – Нет, я видела это точно не на Кику, в субботу у нее в волосах была другая хризантема, без жемчужных подвесок, я это помню четко. Но где же тогда?

Индиков упаковал заколку в пакет и убрал в чемодан.

– Вам Вячеслав Кириллович сказал про цветы?

– Да. А садовник не может ошибиться?

– Он категорически заявляет, что этих хризантем в цветочных ларьках не купишь. Дина Александровна их выписывает откуда-то, и такие цветы в букетах не стоят. Правда, садовник утверждает, что цветы были сорваны, а не срезаны – ну это так и есть, я осмотрел кусты. Но вот что думаю – если их сорвала сама хозяйка, то, согласитесь, странно для человека увлеченного и даже фанатичного так испортить растение. По-моему, она бы их срезала, тем более таких ножниц в оранжерее целый набор, все висит в специальной полке.

«Мне кажется или Индиков тоже пытается отвести подозрение от Кику? – подумала вдруг Полина, глядя на эксперта, у которого от ее взгляда почему-то покраснели уши. – Сговорились они с Кучеровым, что ли? Но зачем?»

– Скажите, Виктор, а вы с Комарец знакомы?

– Да, – и эксперт покраснел еще сильнее. – Мы в одном классе учились.

– А расскажите, пожалуйста, подробнее, что она за человек? – попросила Полина, убирая лист с описью в папку.

Индиков пожал плечами:

– Она добрая. Всегда такая была.

– И все?

– А что еще?

– Как-то странно для характеристики человека, с которым вы проучились одиннадцать лет. Маловато, вам не кажется?

Индиков снял очки, вынул из кармана платок и принялся натирать стекла.

– Знаете, Полина Дмитриевна, о многих и этого не скажешь, – произнес он наконец. – А Динка… может, если бы ее отец на женился на Аните Геннадьевне, то у нее в жизни что-то бы сложилось иначе.

– У них плохие отношения?

– Не знаю, как сейчас, но в детстве… Динка никак не хотела принимать мачеху, считала, что мать с собой покончила из-за нее, из-за того, что Анита появилась.

– Виктор, а ведь вы знаете Дину лучше, чем хотите показать, правда? – тихо спросила Полина, глядя на Индикова в упор.

Тот смутился, завертел очки в руках, постарался спрятать глаза:

– Ну… почему? Как все…

– Виктор, мы ведь не под протокол разговариваем. Я хочу понять, почему при наличии очевидных данных, указывающих на причастность Дины Комарец к убийствам, вы – второй человек, который в этом сомневается. Должна же быть причина?

– Я… не хотел говорить. Не хотел. Потому что вы можете счесть, что я не объективен в своих отчетах. Или что захочу что-то скрыть, – пробормотал он, глядя под ноги.

– У меня пока нет причин сомневаться в результатах вашей работы. Надеюсь, и впредь не появится. Так в чем дело все-таки?

– Я… я за ней ухаживал, – признался Индиков и снова покраснел. – Вернее, как… сперва просто дружили, класса с пятого… а потом… но я ей не нравился, она меня воспринимала только как друга, которому можно в жилетку поплакать, когда дома совсем невыносимо. Такая, знаете, подружка, с которой никогда не придется, например, за мужское внимание конкурировать.

– А потом? Когда школу закончили?

– Динка поступила в университет в Москве, я уехал в Санкт-Петербург учиться. Когда вернулся – она уже в Японию улетела. А потом… сами ведь знаете, какая работа у эксперта, тут не до отношений, – пожал плечами Виктор. – Да и Динка изменилась, стала какая-то чужая. Я ее пару раз в кафе приглашал, в театр… но того ощущения близости, что было в школе, уже больше