– Да. Иногда могу, – кивнул мальчик.

– Я почти всегда могла! – с гордостью сказала я. – В меня однажды математичка даже транспортир кинула, чтобы я не мешала ей вести урок.

– А вы мешали?

– Еще как. Я вообще была довольно противная. Хотя и не настолько, конечно, как ты, – у меня все-таки были настоящие друзья, компания и все такое. Но в целом мозги на свое место встали уже после того, как школу закончила и работать пошла… Литература – это все-таки слишком неоднозначно, поэтому мы твою задачу будем решать геометрически.

Смотри сюда: люди живут все вместе, и мы представим их себе в виде забора. Вот так. Каждая досочка – это отдельный человек. Вокруг нее – близкие ей досочки-люди: семья, друзья, одноклассники там какие-нибудь. Давай на нее посмотрим внимательнее. Чего она хочет?

– Ну… Не знаю. А чего?

– Она хочет высунуться. Не стоять в общем ряду. Быть повыше – самой лучше виден мир, ну и ее другим видно… И есть два чисто геометрических способа решения этой ее задачи – стать выше тех, кто рядом. Предлагай.

– Ну вот так, – Саша дорисовал кусочек доски.

– Ага, – согласилась я. – Досочка выросла. Что это за кусочек в человеческом смысле? Ну что она, например, такое приобрела, что реально подняло ее над окружением?

Саша подумал:

– Ну, разбогатела, например?

– Чтобы разбогатеть, поработала сначала все-таки, наверное, – усмехнулась я. – Если промышляла грабежом на большой дороге, то это уже другая геометрия будет. Еще?

– Может быть, выучила испанский язык?

– Отлично! Ты поймал! Еще?

– Научилась делать сальто. Водить самолет. Сходила в трудный поход. Усыновила троих сирот…

– Замечательно. В общем, досочка приобрела некий ресурс, которого у нее раньше не было и который ценится ею самой и ее окружением, и за счет этого поднялась и расширила свой горизонт обзора. Теперь ищи второе решение. Повторяю: чисто геометрическое.

Саша думал долго, чиркал на листке. Я не хотела подсказывать. Он не дурак, должен сам. Наконец он с мрачным видом сунул мне листок:

– Вот так, что ли?

– Именно! Притопить других, в первую очередь, конечно, рядом стоящих, и за счет их опускания как бы (это иллюзия, заметь, реального подъема, в отличие от первого случая, нет) приподняться самому, слегка увеличить обзор… Но что в этом случае первым попадется на глаза?

– Другие доски вдалеке, того же размера… – вздохнул Саша.

– Верно. Решение?

– Добраться до них и их притопить тоже.

– Можно даже не добираться, – утешила я. – Здесь вообще есть два способа – реальный и виртуальный. Реальный – это когда ты (или твои предки) всех завоевываешь и обращаешь в рабство. Тогда ты выше, потому что ты рабовладелец, феодал, помещик-крепостник, золотой миллиард и прочая самоназначившаяся элита, которая всегда сидит на ресурсах и с той или иной амплитудой дрожит за свое благополучие. А виртуальный – это когда ты…

– …Называешь всех придурками! И тех, кто близко, и тех, кто далеко.

– Ого! – удивилась я. – Так ты и вправду умный, что ли?!

– Конечно, – вздохнул Саша. – Наследственность, что ж вы хотели…

– То есть и здесь ты, получается, ни при чем?! – рассмеялась я.

– Получается, так… А что же мне сделать, чтобы стать не вот этой, а вот этой доской?

– А я-то откуда знаю? – удивилась я. – Я бы, наверное, занялась тем, что реально нравится, и постаралась добиться успехов… А энергию понятно, откуда взять?

– Ага, – моим тоном сказал Саша. – Перестать топить другие доски, и энергия высвободится. Спасибо. Я подумаю об этом…

* * *

В реале я его больше не видела. Но этим летом мать Саши постучалась в мою дверь, дала мне диск и сказала, что Саша благополучно закончил гимназию и по конкурсу поступил в институт культуры. Диск я посмотрела дома. Там Саша сначала играл в ансамбле ударником (музыка мне не понравилось, слишком громко и невнятно, но юноша стучал очень вдохновенно), а потом он уже в одиночку читал рэп. Там у Саши была какая-то странная, свисающая на одно ухо челка и как будто уже упавшие на пол штаны. Композиция называлась «Все мы доски в этом гребаном заборе…»

Эта тема возникла в дискуссии к прошлому материалу про «Несчастье материнства». Есть в русском языке устойчивое словосочетание «найти себя» (есть, кстати, и противоположное, не менее устойчивое – «потерять себя»). Зачастую в психологической, педагогической литературе встречается оборот «родители должны помочь своему ребенку найти себя». Звучит прекрасно, но что, какой смысл здесь вложен в это словосочетание? Что оно обозначает? В дискуссии на прошлой неделе было высказано мнение, что речь идет в первую очередь о профориентации. Показывая и рассказывая ребенку как можно больше всего, делясь своим опытом, родители помогают чаду выбрать дело себе по душе. Это и называется «найти себя». Были высказаны и сомнения (вполне обоснованные): ведь зачастую родители, опираясь на тот самый, свой собственный опыт, в этом важном вопросе не столько «ищут» что-то индивидуальное для своего ребенка, сколько пытаются продавить свое мнение: «Очевидно, что, став врачом, ты всегда сможешь заработать себе на кусок хлеба с маслом»; «Инженер – это специальность на все времена»; «Да какая из тебя артистка?! Хочешь все время выступать – иди в педагогический институт!»; «Какой автомеханик?! Мы для того тебя семь лет в этой гимназии тянули, чтобы ты остался вообще без высшего образования?! Сначала окончи любой институт, а там уже будешь определяться». Подросток во всех этих случаях, может быть, и ищет себя, но находит-то, увы, нечто совсем другое. Описана была и другая (не так уж редко встречающаяся на сегодняшний день) крайность, определяющаяся формулой «мы на него вообще не давим, мы предоставляем ему полную свободу выбора». У меня в кабинете это часто продолжается обескураженным: «Но он как будто вообще ничего не хочет. Девятый класс, надо уже определяться, а он говорит: не зна-а-аю. Ну и что нам прикажете с этим делать?!» Дескать, мы-то проявили себя как законченные демократы, а вот он-то (она) подкачал, не оправдал высокого доверия. А что, собственно, он с этой свободой должен был сделать? На основании чего, по какому алгоритму выбирать, даже если большой объем информации имеется в шаговой доступности? Из обычного класса обычной школы (30–35 детей) к 14–15 годам только двое-трое лично и отчетливо куда-то устремлены («Я буду энтомологом и никак иначе!» – горящие из-под очков глаза и сачок для бабочек в руке). Еще человек пять спокойно приняли навязанное «сверху» («У нас в семье все мужчины военные, я тоже пойду учиться на офицера»; «Мама мне посоветовала экономический институт, и я согласилась»). Все остальные – в полном раздрае.

Именно поэтому, когда я в той дискуссии говорила: «Родители должны помочь ребенку найти себя», – я имела в виду вовсе не профориентацию. Но, наверное, это устойчивое словосочетание тут не совсем годится. Правильнее и точнее будет сказать так: снаряжая ребенка в плавание по реке жизни, родители, помимо всего прочего, должны снабдить его максимально честным портретом, обратной связью от семейного мира, тщательно выстроенной на основе пятнадцатилетних наблюдений (кто, кроме них, наблюдал ребенка, подростка больше и внимательней?). Это важнейшее снаряжение для каждого в данном плавании. Это, пожалуй, главный инструмент в поиске своего дела, профессии, своего места и окружения в этой жизни. Любой подросток понимает его важность, жаждет его, ищет где только может (например, запрашивая от друзей и своей компании или заполняя всевозможные тесты в журналах и интернете), мечтает о нем. Почему же не дать?