– Окружной прокурор заявил вам, что, если ваш рассказпоможет раскрыть убийство, вы получите неприкосновенность?

– Да.

– Однако он не в состоянии гарантировать неприкосновенность,пока не услышит, чтó вы расскажете на месте дачи показаний?

– Не совсем так.

– Но вы достигли понимания в том, что вначале вампотребуется представить свою версию из свидетельской ложи, а только потом выполучите неприкосновенность?

– Да, мне требовалось вначале завершить дачу показаний.

– И дача вами показаний должна была закончиться раскрытиемубийства, не так ли?

– Да.

– И получением справедливого возмездия убийцей?

– Да.

– Другими словами, вынесением обвинительного приговора?

– Ну, в таких выражениях никто ничего не произносил.

– Я формулирую это именно так. Подумайте. Разве не эта мысльсидит у вас в голове? Вы хотите, чтобы мисс Минден обвинили в убийстве, а с вассняли обвинения в преступлениях, совершенных вами, не так ли?

– Я хочу быть честен с самим собой. Я хочу сказать правду.

Мейсон сделал жест отвращения.

– Неужели?! – воскликнул он. – Вы и не намеревалисьрассказывать все это полиции, пока вас не поймали во время совершенияпреступления, не так ли?

– Ну, я думал об этом.

– Да, вы думали, но только в том смысле, что верили, чтоимеете козырный туз в запасе, которым воспользуетесь, если попадетесь. Выпредполагали, что выйдете сухим из воды. Вы совершали одно преступление задругим, планируя на случай, если вас поймают, предложить сделку окружномупрокурору, чтобы он смог закрыть дело об убийстве, а вы взамен получилинеприкосновенность.

– У меня не было таких идей.

– Сколько преступлений вы совершили в период между случаем сДорри Амблер и попыткой ограбления супермаркета?

– Я… я… ни одного.

– А разве ваша договоренность с полицией не подразумевалатот факт, что вы поможете закрыть им несколько дел – краж и ограблений, – чтобыувеличить процент раскрываемости?

– Ну, да.

– Другими словами, вы собирались признаться в совершениивсех этих преступлений?

– Да.

– И получить неприкосновенность?

– Да.

– Так вы совершали или не совершали преступления, в которыхсобирались сознаться?

– Перекрестный допрос ведется не должным образом, – поднялсясо своего места Гамильтон Бергер. – Вопросы задаются с единственной целью:подорвать авторитет свидетеля в глазах присяжных.

– Возражение отклоняется, – постановил судья Флинт.

– Так вы совершали или не совершали преступления, в которыхсобирались сознаться или уже сознались? – повторил свой вопрос Мейсон.

– Я совершил не все из них.

– Но некоторые совершили?

– Да.

– А что касается остальных – тех, что вы не совершали, – высобирались соврать, чтобы управление полиции могло закрыть несколько дел иповысить процент раскрываемости, а вы получили бы неприкосновенность и избежалисуда, не так ли?

– Ну, не совсем. Они же не могли согласиться купить кота вмешке. Вначале им надо было посмотреть товар.

– Какой товар?

– Мои показания.

– Вот именно, – кивнул Мейсон. – Если ваши показанияоказались бы недостаточно убедительными для вынесения обвинительного приговора,сделка отменялась, не так ли?

– Я… я это так не формулировал.

– Это вы так думаете, – ответил Мейсон, развернулся и пошелназад к своему месту за столом, отведенным для зашиты. – Я заканчиваю на этомсвой перекрестный допрос этого свидетеля.

Разозленный Гамильтон Бергер вскочил на ноги.

– Я хотел бы снова вызвать лейтенанта Трэгга для дачипоказаний.

– Вы уже принимали присягу, лейтенант, – обратился к немусудья Флинт. – Просто займите свидетельскую ложу.

Трэгг кивнул и прошел вперед.

– Лейтенант Трэгг, – повернулся Гамильтон Бергер кполицейскому, – ездили ли вы в Грейз-Велл после разговора с Данлеви Джаспером?

– Да.

– Что вы искали?

– Место, где шоссе проходит в нескольким футах от песчаныхдюн и где одному человеку не представляло бы труда оттащить тело от дороги ивниз по склону.

– Я возражаю против последней части заявления свидетеля, –встал со своего места Мейсон, – на основании того, что это вывод свидетеля, неявляется ответом на заданный вопрос и не имеет отношения к представленным нанастоящий момент фактам дела.

– Возражение принимается, – постановил судья Флинт. –Последняя часть ответа будет вычеркнута из протокола.

– Что вы нашли? – снова обратился к свидетелю ГамильтонБергер с легкой улыбкой на лице, понимая, что ему все равно удалось донести доприсяжных то, что он запланировал.

– Раза три или четыре мы искали не в тех местах, однаконаконец увидели песчаный холмик, перед которым остались следы, явно указывавшиена то, что с ним производились какие-то действия. Начав копать, мы наткнулисьна сильно разложившийся труп женщины.

– Вам удалось его идентифицировать?

– Я возражаю, – встал Мейсон. – Это несущественно, недопустимов качестве доказательства и не имеет отношения к делу.

– Возражение отклоняется. Эти доказательства, дамы и господаприсяжные, принимаются только с целью подтверждения показаний предыдущегосвидетеля. Вы не должны рассматривать никакие преступления, совершенные послепреступления, которое в настоящий момент обсуждается в зале суда, ни с какойдругой целью, кроме как подтверждения показаний предыдущего свидетеля. Вы неимеете права даже рассматривать их с целью доказательства мотивации. Продолжайте,господин окружной прокурор.

– Находилось ли рядом с телом женщины что-либо, чтоуказывало на то, кто она? – снова обратился Гамильтон Бергер к лейтенантуТрэггу.

– Да.

– Опишите все, что вы нашли, пожалуйста.

– Кончики пальцев сильно разложились. В последнее времястояла жара, тело закопали неглубоко в песчаную могилу, разложение осложнялопроцесс идентификации. Однако мы поместили пальцы жертвы в формальдегидовыйраствор, что помогло нам через некоторое время получить приемлемые отпечаткипальцев, что, несомненно, облегчило опознание.