Картер сказал, что проводит так много времени в больнице, потому что хочет стать главой психиатрического отделения, и Патриция верила, но иногда ей хотелось знать, что он там делает. Она была более-менее уверена в том, что у него нет другой женщины, но с тех пор, как умерла его мать, он стал проводить дома все меньше и меньше времени. Всегда ли он находится на работе, когда говорит, что там? Понимание, как мало информации о том, что муж делает между уходом из дома ранним утром и возвращением поздним вечером, шокировало.

А как насчет Беннетта, и Лиланда, и Эда, которые казались такими обыкновенными и совершенно нормальными? Патриция начала задумываться, может ли кто-то знать, что на самом деле творится в голове у другого человека.

Она заказала пиццу и позволила Блю посмотреть после ужина «Звуки музыки»[42]. Ему нравились только сцены с нацистами, он точно знал, где они начинаются, и перематывал все остальное, так что трехчасовой фильм пролетел за пятьдесят пять минут. Потом сын поднялся наверх, закрыл дверь своей комнаты и занялся какими-то подростковыми делами, а пока Патриция мыла посуду, настроение ее испортилось. Было слишком поздно доставать пылесос и начинать пылесосить шторы, поэтому она решила немного прогуляться. Ноги сами собой принесли ее к дому Джеймса Харриса. Машины перед домом не было. Неужели он поехал в Сикс-Майл? Может быть, как раз в эту минуту он встречается с Дестини Тейлор?

Патриция почувствовала себя грязной. Было очень неприятно поймать себя на таких мыслях. Она стала вспоминать слова Грейс. Джеймс Харрис переехал сюда, чтобы ухаживать за больной двоюродной бабушкой. Потом решил остаться. Он не был наркодилером, или растлителем малолетних, или скрывающимся боевиком мафии, или серийным убийцей. Да, она знала это, но, вернувшись домой, поднялась наверх, взяла свой ежедневник и посчитала дни. Пятнадцатого мая она отнесла Джеймсу Харрису запеканку и увидела Франсин. Именно в тот день, когда она, как рассказала миссис Грин, и пропала.

Все казалось неправильным. Картер, которого никогда не было дома. Миссис Сэвидж и откушенный кусочек уха. Ужасная смерть Мисс Мэри. Побег Франсин с ухажером. Восьмилетний мальчик и самоубийство. Подозрения, что маленькая девочка сделает то же самое. Конечно, не все из этого было проблемами Патриции. Но кто позаботится о детях? Даже если это не ее собственные дети?

Она позвонила миссис Грин, надеясь где-то в глубине души, что та не подойдет к телефону, но этого не случилось.

– Простите, что звоню так поздно. Насколько хорошо вы знаете мать Дестини Тейлор?

– Ванда Тейлор не тот человек, что занимает все мои мысли, – усмехнулась миссис Грин.

– А как вы думаете, мы сможем поговорить с ней о ее дочери? Тот автомобильный номер, что вы видели, он принадлежит одному человеку, который живет рядом с нами, Джеймсу Харрису. Франсин работала у его тети, и я видела ее пятнадцатого мая. И с ним происходили странные вещи. Может, мы могли бы поговорить с Дестини, чтобы узнать, не видела ли она его в Сикс-Майл?

– Люди не любят чужаков, расспрашивающих их детей.

– Мы все – матери. Если что-то случается у одной из нас, а кто-то подумал, что что-то знает о причинах проблемы, разве вы не хотели бы об этом узнать? И если окажется, что все пустое, значит, мы просто зря побеспокоили людей в пятницу вечером. Еще даже десяти нет.

После долгой паузы Патриция услышала:

– У них горит свет. Быстро приезжайте, и покончим с этим.

Она нашла Блю в его комнате. Он сидел в кресле-мешке и читал «Взлет и падение Третьего рейха».

– Мне надо ненадолго отлучиться, – сказала Патриция. – В церковь. Совсем забыла о собрании церковных старост. Посидишь немного один?

– Папа дома?

– Он едет. – На самом деле Патриция понятия не имела, так ли это. – Если зазвонит телефон – ответь. Я запру входную дверь. У папы есть ключ.

– Хорошо, – ответил Блю, едва оторвавшись от книги.

– Люблю тебя, – сказала она, но Блю, казалось, уже не слышал ее.

Патриция на минуту задержалась в своей спальне. Раньше она никогда не врала насчет того, где она и что делает, поэтому слегка нервничала. Она решила оставить на комоде записку с номером телефона миссис Грин и припиской «Поехала передать чек». Затем села в «вольво», надеясь, что Грейс права и все это просто излишне разыгравшееся воображение глупой маленькой домохозяйки, у которой слишком много свободного времени. И Патриция дала себе слово, что если так оно и окажется, то завтра она обязательно пропылесосит шторы.

Глава 16

На Райфл-Рэндж-роуд не было других машин, и это усиливало чувство одиночества. Уличные фонари остались на шоссе, и осыпающаяся у обочины однополосная дорога, петляющая между деревьями и сетчатыми заборами, казалась слишком узкой. Свет фар скользил по домам на колесах и складным навесам, и Патриция забеспокоилась, что может кого-нибудь разбудить. Она взглянула на часы на приборной доске: тридцать пять минут десятого, но кромешная тьма проселочной дороги создавала впечатление, что уже гораздо позднее.

Припарковавшись около дома номер шестнадцать и убедившись, что на баскетбольной площадке никого нет, она вышла из «вольво» в стрекотание и шуршание ночи, ощетинившейся насекомыми. Одиночные лампы мигали кое-где оранжевым светом над трейлерами и домиками из шлакоблоков, но света было так мало, что он только сгущал темноту. Миссис Грин открыла входную дверь, и при виде знакомого лица Патриция почувствовала облегчение.

– Хотите что-нибудь выпить? – предложила миссис Грин.

– Думаю, лучше сразу пойти к миссис Тейлор, пока еще не слишком поздно.

– Джесси, – крикнула миссис Грин в глубину дома. – Присмотри за своим братом. Я через дорогу.

Она вышла и заперла за собой дверь, по алюминию которой царапнул пластиковый остролист качнувшегося венка.

– Сюда. – Миссис Грин повела Патрицию по песчаной дорожке перед домом.

Они перешли грунтовку, дойдя до невысокой, по щиколотку, изгороди церкви «Гора Сион», перешагнули через нее и пересекли тем самым центр Сикс-Майл. В ночи песок особенно громко скрипел при каждом их шаге. Никто не сидел на крыльце, никто не переговаривался с друзьями, никто не попался им навстречу, пока они шли к нужному домику. В Сикс-Майл было пустынно. Патриция видела, что большинство окон закрыто шторами, остальные загораживали картонные листы или простыни, подоткнутые во все щели. И через эти преграды пробивался холодный синий колеблющийся свет телевизоров.

– С наступлением темноты здесь больше никто не выходит на улицу, – заметила миссис Грин.

– Что нам сказать миссис Тейлор, чтобы не очень ее расстроить? – спросила Патриция.

– Ванда Тейлор уже с постели встает расстроенная.

Патриция задумалась над тем, как бы отреагировала, появись кто-нибудь вдруг у нее в доме с заявлением, что Блю принимает наркотики.

– Думаете, она будет сердиться?

– Вполне вероятно.

– Возможно, все-таки это плохая идея, – вздохнула Патриция.

– Это точно