— Ада, ты же знаешь своего мужа очень хорошо. Вы столько лет вместе, хоть и у вас был большой перерыв в отношениях. А значит, должна знать, что с ним ничего не случится, потому что в первую очередь он думает о тебе и ваших детях, а уже потом о себе. И он бы ничего плохого не сделал, что подвергало его жизнь опасности, потому что знает, что он для тебя всё, — говорила, смотря ей прямо в глаза.

Я хотела успокоить не только подругу, но и саму себя, чтобы больше не нервничать, не переживать. А уж потом отыграться на этих двоих. Потому что так пугать своих женщин вообще последнее дело.

— Да, я знаю, — тихий голосок, а в глазах страх.

Она снова вымученно улыбнулась. Я тяжело вздохнула и закрыла дверь. Обхватила подругу за плечи и повела на кухню, где нам предстоит поговорить. Разговор будет не из простых, но он нужен и мне и ей, чтобы хоть немного успокоиться, прийти в себя.

— Где наши проказники? — при упоминании о любимых крохах на моих губах появилась лучезарная улыбка.

Стоит только вспомнить про малышей Ады, в душе сразу появляется тепло, счастье, а на губах улыбка, которая, наверное, освещает весь земной шар — не только у меня, но и у моего Сашки. Потому что сын очень любит играть с Евой и Марком, собственно, как и они с ним, что не может не радовать.

— Они в детской играются, — на губах Рыжика так же проскальзывает улыбка. Счастлива. Что не может не радовать, потому как я знаю, как это сильная, но нежная женщина любит своих детей и мужа, который в них души не чает.

Опустив Огневу на стул возле стола, иду к шкафу, завариваю себе чашку крепкого кофе, а вот подруге чай, потому как крепкий напиток Аде нельзя. Из-за этого она иногда ворчит, но стоит Матвею посмотреть на неё грозно, но с любовью, она улыбается и принимается пить чай. Но, честно говоря, она мне говорила, что он её просто уже достал, и девушка на чай даже смотреть не может. Но, к сожалению, ничего не сделаешь, поэтому приходится пить, как бы ни было противно и неприятно.

Иду к подруге, ставлю рядом с ней горячую кружку ароматного ягодного чая, а напротив неё свою с кофе, который так же вкусно пахнет. Сажусь на стул. Маленькой ложкой помешиваю в чашке, смотрю в напиток и не знаю, с чего начать разговор. Как обо всём рассказать и не выглядеть в глазах подруги ненавистной, той, что не смогла сохранить самое главное в жизни. Хоть и благодарна Богу, что дал мне второй шанс, и я смогла вновь забеременеть и родить ребёночка.

Аккуратно мою ладонь накрывают другая. Маленькие тонкие пальчики Рыжика осторожно в жесте поддержки сжимают мою руку. И мне немного, но становится легче.

Набираю в грудь побольше воздуха и начинаю свою рассказ, который будет сложным, тяжелым местами, но он нужен. Убеждаюсь в этом в который раз.

— Помнишь, я рассказывала тебе о том, что я потеряла ребёнка? — я не смотрю на подругу и ожидаю её ответа, но в кухне тишина, отчего мне приходится поднять голову вверх, чтобы убедиться, что она помнит.

— Да, Тея, я помню это, — кивает Ада.

В глазах Рыжика вижу боль, точно такую же, которая сжигает сейчас и меня, стоило вновь вспомнить всё то, что тогда было. Я вспомнила все свои эмоции, всю боль и страх, которые преследовали меня, отравляя жизнь и лишая счастья. Я тогда почти умерла, выгорела внутри, боль превратила мою душу в иссушенную пустыню. Но я научилась жить, а потом даже быть счастливой. Никто не знал о моём состоянии, я никому не показывала своих переживаний, надевая маску даже для общения с подругой. Я стала скрягой, пряча и баюкая свою боль, своё несчастье, не желая делиться ни с кем. Но сейчас пришло время расстаться с этими сомнительными сокровищами.

Я отчётливо вспомнила своё состояние, заново проживая всё то, через что мне пришлось пройти.

— Я была беременна от Яна. Тот малыш был от него, — признаюсь, с силой зажмуривая свои глаза, боюсь смотреть в глаза самому близкому человеку на планете.

Рука Ады крепче сжимает мою, давая понять, что всё в порядке, чтобы я продолжила свой рассказ, но внезапно мне не хватает воздуха, будто перекрыт поток кислорода, отчего не могу вздохнуть, произнести хоть слово. Приходится хватать воздух ртом и надеяться, что скоро это состояние пройдёт, отпустит меня наконец и больше не потревожит.

— Я знаю его очень давно, как ты, наверное, уже поняла, — мне удаётся успокоиться, прийти в себя, и я продолжаю свой рассказ. — Тогда сестра попросила меня на пару свиданий её заменить, а точнее — переспать с ним, — мой голос опускается до еле слышного шёпота, а по щеке стекает непрошенная слеза.

Больно всё это вспоминать и говорить близкому человеку, на что я пошла, чтобы помочь своей сестре, которой всегда было на меня наплевать, а я всего этого как будто не замечала. Что Тата действительно меня любит, как родную, потому что мы с ней сестры. Мы с ней близняшки, которые должны незримо чувствовать друг друга, что бы в нашей жизни с нами ни происходило. Будет ли это что-то хорошее или плохое. Мы должны чувствовать другу друга. Но ничего этого не было. Никогда.

Иногда думала, что мы с ней вовсе не родные, но такое просто не может быть, потому как мы слишком сильно похожи друг на друга, словно одно лицо. Посмотришься в зеркало и вместо себя увидишь её. Так мы были похожи с ней.

— Я была против с самого начала, потому что обманывать человека, которому ты нравишься, как минимум подло. Она боялась первой близости с ним, потому что уже не была девственницей. И в конечном итоге она меня уговорила.

Сделала глубокий вздох, не отрывая взгляда от кофе с тонкой пенкой сверху.

— Когда впервые я увидела Яна, во мне что-то взорвалось. Говорят, что с первого взгляда не влюбляются, это бред. И я тоже так думала, потому как все свои восемнадцать лет я ни в кого не влюблялась. Мне никто не нравился.

Ада слушала меня внимательно. Я чувствовала её взгляд на себе: внимательный, мягкий. Но в этом взгляде не было ни капли презрения или ненависти. И это немного меня успокоило, но всё равно было тяжело всё это рассказывать.

— Недавно Ян признался, что сразу раскусил нашу аферу, он понял, что мы абсолютно разные. Но тогда я не знала об этом и думала, что во мне он видит только её. Ту, которую он любит. И это с каждой встречей всё больше и больше давило на меня. Слушая тогда его признания, я боялась сказать своё, потому что это говорила бы не моя сестра. А я сама. Моё сердце.

На какое-то время в кухне настала тишина. Недалеко от нас раздался заливистый смех, означающий, что маленькие проказники находятся рядом. И что совершенно скоро окажутся около нас.

Мои губы растянулись в улыбке, но по щекам тонкими струйками текли болезненные слёзы, обжигая моё израненное сердце, душу.

На пороге кухни, как и ожидалось, появились два неугомонных малыша и с криком “Тётя Тея”, ринулись ко мне. А я не смогла сдержать радости и со слезами на глазах рассмеялась, приняв обоих в своих крепкие объятия.

— Почему ты плачешь? — вдруг спросил Марк.