— Хм. Адвокат и директор говоришь? — ухмыльнувшись в седые усы, буркнула старуха. — И всем троим мозги компостируешь? Ладно, заходи. Потолкуем.

Женька шагнула на выложенную бетонными плитками узенькую дорожку.

— В кухню давай, там будем разговаривать, — распахивая дверь и входя первой в дом, бросила гостье через плечо вдова неизвестного героя рынка.

Женя покладисто кивнула.

— Садись, — так же скупо велела она, пододвигая Женьке старенький венский стул, каких по всей стране, наверное, уже наперечет осталось. — Где же я тебя видела? — садясь напротив Жени, снова спросила старуха, которой этот вопрос отчего-то не давал покоя. — В поселке нашем, точно нет. В магазине? Нет. На заправке? В собесе? В банке? По телику! Журналистка говоришь? Имя, фамилия, отчество?

— Потапова Евгения Викторовна, — теперь уже спокойно и самоуверенно представилась Женя, распрямляя спину и принимая достойную звезды позу.

— Точно, — согласно кивнула Клавдия Матвеевна. — Вот он, возраст! — вздохнула она, как-то сразу сдуваясь. — В былые годы я б тебя сразу признала, а так нет. Охо-хо. Насчет Алешки, говоришь, приехала? — снова взглянула она на Женю. — Ну, ладно уж, пошли в комнаты, а то негоже звезду экрана в кухне-то принимать. — И хотя фраза эта была сказана старухой без всякой улыбки, тем не менее Женьке в ее словах послышалась едва уловимая ирония.

«Странная старушенция», — подумала Женя, направляясь вслед за хозяйкой в глубину дома.

Они вышли в темный просторный коридор и уткнулись в железную глухую дверь, старуха достала ключи и отперла свои «палаты». По тому, как тяжело и медленно открывалась дверь, Жене отчего-то подумалось, что она бронированная.

— Ни фига себе! — простодушно, словно школьница, восторженно воскликнула Женька. — У вас тут что, филиал Эрмитажа? — После бедненькой, неряшливой деревенской кухни вид старушкиных хором сразил Женю наповал.

— Да уж, — самодовольно заметила та, окидывая горделивым взглядом расписанный в стиле Павловска или Петергофа цветочными гирляндами, экзотическими птицами, лютнями и флейтами просторный зал и кованую с мраморными ступенями лестницу.

— Откуда же такая красота? — робко спросила Женя, рассматривая роспись и переходя к изучению старинных полотен на стенах, пытаясь разглядеть подписи художников. — Значит, ваш муж действительно был профессором?

— Профессором! — фыркнула неодобрительно старуха, покосившись на Женю. — Много ты видала, чтоб профессора так жили? Скорняком он был, самой высокой категории! А невестка его, сестра брата единокровного, антикваршей.

«Ах, вот оно в чем дело», — покивала сама себе Женя, вспоминая старые наивные советские детективы, в которых на дачах завмагов, скорняков и зубных техников находили зарытые под фундаментом несметные сокровища.

— Ну надо же, — сказала она вслух. — Это выходит, вы еще при старом строе все заработали?

— Каждую копеечку своими руками заработал. Каждую, — удовлетворенно подтвердила старуха. — Это сейчас воры на свободе гуляют и барствуют, а тогда и честного человека могли за решетку упрятать, и глазом моргнуть не успеешь, — горько проговорила она. — Прятаться приходилось, собственные заработанные деньги потратить боялись, так и умер мой Семен Абрамович, не порадовавшись на свободе, — уже другим, мученическим тоном сообщила бабулька. — Мне вот все оставил.

— А давно он умер? — поинтересовалась Женя, прикидывая, сколько лет прошло с начала перестройки и сколько лет может быть хозяйке дома.

— Да уж двадцать лет как, — вздохнула Клавдия Матвеевна. — Я его намного моложе была, да уж тоже состарилась, — почесала она густые усы под носом. — А уж какая красавица в молодости была! Да я тебе сейчас покажу. Садись вон на банкетку Александра Второго, я за альбомом схожу, — кивнула она в сторону обтянутой бирюзовым шелком банкетки. В кресла не садись, — добавила она торопливо. — Это Павел! — проследила, как Женька скромно устроилась на краешке банкетки, и вышла из комнаты.

«Путешествие во времени», — думала про себя Женька, разглядывая каменные вазы, бронзовые с хрустальными подвесками жирандоли, мраморные головки Амуров и Психей, каминные часы старинной работы и прочие атрибуты музейного убранства, пока на пороге не появилась Клавдия Матвеевна.

Старуха теперь выглядела совсем иначе, под стать музейному залу. В бархатном, вышедшем из моды платье, ярко, даже, пожалуй, вульгарно накрашенная, с массивными старинными украшениями и пышно уложенными волосами.

«Полный улет», — решила про себя Женька, рассматривая этот ходячий анахронизм, намертво застрявший в эпохе застоя. Но вслух делиться своими соображениями не стала.

— Смотри вот, — гордо протянула бабка Женьке открытый альбом, усаживаясь рядом с ней на банкетке. — Это вот свадьба наша. Показала она первую большую черно-белую фотографию. — Платье у меня было из Дома мод, на заказ шили, — объясняла Клавдия Матвеевна, указывая на тюлевое, до пола платье, украшенное огромной хризантемой на груди. — А туфли югославские, Семен Абрамович доставал, — показывая на торчащий из-под платья носок белой туфли, объясняла бывшая «меховая королева».

Женя согласно кивала, не забыв рассмотреть стоящего рядом с красавицей невестой невысокого, кругленького, изрядно полысевшего жениха, с маленькими, хитро сощуренными глазками. Жених был лет на двадцать старше своей избранницы.

Сама Клавдия Матвеевна на фото была совсем юной, лет двадцать пять, не больше. Стройненькая, но с формами, большеглазая, с гордой осанкой и уверенным, каким-то слишком взрослым, многоопытным выражением лица.

— Семен Абрамович, покойничек, — ткнула на изображение супруга толстым, украшенным черной каймой, мозолями и огромным перстнем с рубином пальцем Клавдия Матвеевна. — А вот это директор гастронома, а вот рядом с ним завкниготоргом, а это товаровед с базы, — перечисляла присутствующую на торжестве советскую «элиту» с тяжелыми, полными сожаления вздохами хозяйка.

— Да-а, — поддакнув, протяжно вздохнула Женя, пытаясь подавить зевоту и соображая, как бы потактичнее перевести беседу с покойного Семена Абрамовича на покойного Алексея Девятова. — А как вы в этом дачном поселке оказались? Раньше вроде бы участки на предприятиях распределяли? — нашлась наконец Женя.

— Так оно и было, — кивнула Клавдия Матвеевна. — Поселок этот НИИ какой-то строил, турбиностроения и тонкой механики, кажется, а Семен Абрамович директорской жене и теще как раз шубы шил, а самому главному ушанку черно-бурую, вот меня туда уборщицей и устроили. Фиктивно, конечно, — многозначительно улыбнулась она. — Я в этом НИИ только раз один и была. И вот так вот мы этот участок и получили.

— А у соседей ваших Девятовых, там, выходит, работал кто-то? — продолжала клонить в нужное русло Женя.

— Дед, — кивнула вдова. — Они там все шибко умные, то кандидат, то доктор, а жили всю жизнь, — Клавдия Матвеевна презрительно сплюнула на ковер, — пальто приличного ни у одного не было. Машину первую вот только после перестройки купили.