* * *

Задрипанный отельчик с шумными постояльцами. В десятиметровой комнате без окон лежу, закрыв голову руками. Не реву, а вою. Кажется, что не выплакать мне, не выкричать эту боль. Глаза заплыли от слез, даже их не вытираю. Измочила все вокруг: ладони, руки, колени, подушку, одеяло. Одна. Никому не нужна. Никто не придет помочь. Хотя некоторые сочувствуют, по телефону. Так проще утешить. Сказал пару слов – и «Ну, давай, пока, будь здорова и смотри, не хандри». Навещает только Таня. Ей за меня и больно, и обидно, от души пытается меня утешить. А друзья и знакомые мужа при встрече даже не здороваются. Так почему же все-таки мне так плохо? Ведь столько семейных пар распадается, и ничего не поделаешь, не сошлись характерами. Обычное дело. Да нет, не только. Так больно было, наверное, потому, что в нем я потеряла не только спутника жизни, но и настоящего друга, точнее, думала, что друга. Ну что же, празднуй свою победу, Чуланщица! Перди на всю катушку громкими фейерверками! У тебя это очень хорошо получается!

Как же хочется на родину, к папе, маме, их кошке, брату, подругам. Родина… В такие моменты все в России кажется теплым, домашним, душевным, уютным, даже когда кто-нибудь скажет нараспев: «Эх-х-х, ду-у-ура ты, ду-у-ура». А что? Так оно и есть, и нечего на правду обижаться. Чувство одиночества сменяется безысходностью, депрессией, а еще переоценкой ценностей. В России у меня все было. Все, то есть единственное, что в подобной ситуации может спасти. И это самое «все» означает: родственники, друзья, сослуживцы, соседи – близкие по духу, сердечные и приятные люди. Сразу представила себе, что если бы там, на родине, у меня появился свирепый враг, который унизил бы меня и задумал бы растоптать мое чувство собственного достоинства, то все эти люди дружной толпой набросились бы на него, отругали бы его, оплевали, заобзывали, и кто-нибудь из них вдобавок врезал бы ему кулаком по уху. А потом пришла бы кошка моих родителей и нассала бы этому врагу в обувь, а собака моих родственников прибежала бы ко мне, встала возле моей кровати и начала бы лизать своим шершавым языком мои руки. И все вместе они принялись бы лечить мои душевные раны, с чем, в конечном итоге, благополучно бы справились. Но в Стране Магазинов этого никогда не произойдет, даже и надеяться не стоит. Как же мне без тебя плохо, моя любимая родина! Согрей меня хотя бы воспоминаниями о тебе… Рыдаю так, что соседи в комнате сверху прекратили активное сношение и, сидя на скрипучей кровати, принялись о чем-то приглушенно бубнить.

Наконец завершилась рабочая неделя. Теперь-то смогу вволю наплакаться и, обняв подушку, согреться ее теплом и поведать ей о чем-нибудь, чего она никогда от других постояльцев отеля не слышала. Хотя… Какой в этом смысл? Все, хватит убивать в себе остатки морали, слезами горю не поможешь. Надо бы основательно проветриться, сходить на прогулку. Быстро натягиваю на себя горно-экскурсионную одежду, ботинки, беру рюкзак и сбегаю вниз по лестнице, выхожу на улицу, а там – свежайший утренний воздух, обдающий приятной весенней прохладой. Для прогулки лучшей погоды не придумаешь!

И вот, иду минут двадцать по горной местности и вижу: посреди дороги – змея. Небольшая черная змейка запуталась в пучке травы и никак не может оттуда выбраться. Как правило, такого размера змеи на людей не нападают. Даже наоборот, пугаются и быстро уползают куда-нибудь в сторону. А эта змея не может, потому что она запуталась, вот только непонятно, в траве или в самой себе, и не знает, как ей оттуда выбраться. Вы только представьте себе, уважаемые читатели, какое-нибудь животное из разряда пресмыкающихся, которое не в состоянии отличить травы от своего собственного хвоста! И вообще, как змея может запутаться? Она же змея! Она сама оборачивает жертв собственным телом, чтобы потом проглотить. Впрочем, эта змея была не какой-нибудь, а европейской, другими словами, дурой набитой, которая и сама не знает, куда ползет и зачем. Придя к такому выводу, я, как заправский факир, игнорирующий любых змей, спокойно через нее перешагнула и неспешно продолжила путь наверх, по направлению к горному озеру. Иду себе дальше, иду. Вдруг мне навстречу бежит парень, высокий такой, темноволосый, в спортивном костюме красного цвета. На бегу со мной поздоровался, я ему в ответ тоже бросила: «Здрасьте». А погода сказочная, в воздухе – тысяча ароматов, вокруг порхают разноцветные мотыльки с тончайшими крыльями, красота-то какая, лепота! И тут мне навстречу опять пробежал тот же самый мужчина и снова со мной поздоровался. В этой связи позвольте, уважаемый читатель, задать вам следующий вопрос: «Вы четко себе представляете, как выглядит обычная гора?» Это – наклонная поверхность, по которой, когда вы идете вверх, то тот, с кем ваши пути пересекаются, в это самое время идет вниз. Вот я и задумалась: «Каким же это образом один и тот же молодой человек сумел пробежать мимо меня с горы вниз два раза подряд? Разве это нормально? Разве такое может быть?»

И пока я над этой проблемой размышляла, вдруг вижу, откуда ни возьмись, во встречном направлении, сверху прямо на меня несется третий, точно такой же по внешности, страшно сказать, самый настоящий клон, и при этом опять со мной очень вежливо здоровается. Голову переполнили мысли: «Этого просто не может быть! Я не верю в привидения, нет, не верю. Все эти мужики – всего-навсего плод моего воображения. Ну бывает же так, заклинит от стресса… У меня это, наверное, на почве разрыва супружеских отношений. Вот сейчас достану из рюкзака бутылочку, хлебну водички, и все пройдет». Сажусь на большой придорожный камень, отхлебываю минеральной воды и, глубоко вздохнув, принимаюсь разглядывать ползающих по горной тропке букашек-таракашек. И тут вижу – бежит, рассекая красным костюмом прохладный горный воздух, еще один. Вода попадает не в то горло. Закашливаюсь. Парень, точь-в-точь, как и трое предыдущих, такой же внешности и стрижки, останавливается около меня и очень вежливо спрашивает: «Тебе помочь?» Я же в ответ отмахиваюсь от него руками, как от мухи цеце, и задавленно хриплю: «Нет, нет, нет». «Ну, тогда желаю тебе приятного дня», – говорит он и резво убегает вниз. В этот момент чувствую, как перед глазами у меня поплыли тучи, но не погодного происхождения, а психического. Пытаюсь раздвинуть их руками, но ничего не получается. Господи, помоги!

Кишечник пронзает острая боль. Не дай бог, инфаркт! Все. Допереживалась! А может, это от запора? Пойти облегчиться, и все пройдет? Неясно, но попробовать нужно, чтобы потом не думалось. Оставляю рюкзак на дороге, достаю из него пакетик бумажных носовых платков и забегаю в придорожные кусты. Затем тужусь, кряхчу, стараюсь изо всех сил и наконец добиваюсь поставленной цели. Вот только бумажных платков не хватило, а вытереться надо, и лучше – не чем попало, а туалетной бумагой, которая лежит в рюкзаке, а рюкзак – на дорожке, прямо передо мной, на расстоянии каких-нибудь пяти метров. Даже штаны решила не поднимать. Думаю, зачем? Кто меня здесь увидит? Дойду до рюкзака прямо так, со спущенным до колен обмундированием, возьму туалетную бумагу, а потом таким же макаром доберусь до кустов.

Сказано – сделано. Выхожу на полусогнутых на дорогу, открываю рюкзак, достаю оттуда рулон туалетной бумаги. И тут снова… Смотрю – бежит. На меня. С горы. Другой, но абсолютно такой же. В красном костюме. Улыбается, паразит. Приблизился ко мне и засмеялся. Окончательно потеряв какой-либо контроль над эмоциями, я в ступоре, неотрывно глядя ему глаза, протягиваю руку вперед и дрожащим голосом выдавливаю из себя: «К-к-как? К-к-как это?!» И пока я вот так, стоя посреди дороги с голым задом и туалетной бумагой в руке, вытаращив глаза, заикалась, оборотень в красном костюме прекратил смеяться, тоже на меня удивленно выпучился и быстрее всех предыдущих убежал вниз. В тот день до горного озера я так и не добралась. Решила вернуться в отель и оставшуюся часть своих выходных потратить на осмысление случившегося, которое, кстати сказать, так и осталось неразгаданным до конца следующей недели, пока знакомые не разъяснили мне, в чем же было дело.