Среди этих новых правителей Франции одним из главнейших был уже упомянутый нами Поль Баррас. В Термидорском перевороте он сыграл решающую роль. А вместе с ним Жан-Ламбер Талльен, Луи-Мари Фрерон, Леонар Бурдон и Жозеф Фуше…

Уже на следующий день после переворота Поль Баррас, командовавший внутренними войсками, в сопровождении депутата Конвента Жана-Франсуа Гупийо де Фонтене лично явился в Тампль, чтобы убедиться в том, насколько надежно охраняется маленький наследник престола. Баррас рассказал об этом визите в своих «Мемуарах», написанных много лет спустя. Об этом же можно найти упоминание и в воспоминаниях бывшей заключенной Тампля Марии-Терезы-Шарлотты, старшей сестры дофина, ставшей герцогиней Ангулемской.

Баррас и Гупийо де Фонтене прибыли в Тампль в шесть часов утра. Их визит был весьма кратковременным. Впоследствии Баррас утверждал, что нашел комнату дофина «отталкивающе грязной, где отбросы были свалены в углах», а юного заключенного — «с опухшими коленями и одутловатым лицом», лежащим на кровати, «слишком короткой для того, чтобы он мог вытянуться во весь рост».

После этого Гупийо де Фонтене еще несколько раз посещал дофина. Во всяком случае, точно известно, что он приходил 31 августа 1794 года в сопровождении члена Комитета общественного спасения Андре Дюмона и к этому посещению помещение, где содержался Луи-Шарль де Бурбон, было прибрано, а белье на постели — поменяно.

Совершенно не исключено, что в первом визите в Тампль принимала участие и Жозефина, бывшая в то время любовницей Барраса и отличавшаяся роялистскими настроениями (не следует забывать, что ее первый муж, виконт Александр де Богарне, был гильотинирован революционерами 23 июля 1793 года).

На следующий день после визита Поля Барраса воспитатель дофина Антуан Симон был отправлен в отставку, а на его место был назначен некий Кристоф Лоран, знакомый Жозефины, как и она, выходец с Мартиники. А Симон, кстати, в тот же день был казнен в числе сотен других людей, в конце июля 1794 года.

Очевидным является тот факт, что в момент визита Барраса в Тампле содержался настоящий дофин. Это подтверждается тем, что в числе дежурных комиссаров, которые 28 июля 1794 года, то есть 10 термидора, несли охрану Тампля, был некий Николя Лорине. Это был тот самый доктор Лорине, который в прошлом уже дежурил в Тампле. Если бы 28 июля он увидел не того ребенка, который был ему знаком, он наверняка сообщил бы об этом Баррасу.

Аналогичным образом подтвердили тот факт, что в Тампле содержался настоящий дофин, некоторые из посещавших его ранее с инспекционными визитами членов Конвента, в частности Жак Ревершон (1750–1828), депутат от департамента Сона-и-Луара.

Таким образом, предположить, что похищение дофина состоялось в первой половине 1794 года, невозможно. Трудно поверить и в то, что это вообще призошло в 1794 году. Во всяком случае, в 1795 году вопрос о судьбе дофина по-прежнему фигурировал в роялистских планах и в переговорах Франции с державами неприятельской коалиции. Как это ни удивительно, главные надежды роялистов возлагались не на эмиграцию и не на братьев казненного короля, а именно на юного Людовика XVII, который тем самым, сам того не сознавая, стал на некоторое время одним из решающих факторов европейской политики. Как писал 8 июня 1795 года министр иностранных дел Великобритании Джордж Нугент-Гренвилл, прусский уполномоченный на переговорах по заключению Базельского мира 1795 года Карл-Август фон Гарденберг рассказывал ему, что член Конвента Антуан Мерлен и французский генерал Шарль Пишегрю разработали в мае того же года план провозглашения Людовика XVII королем. По словам британского министра, сам фон Гарденберг якобы ездил в Берлин убеждать прусского короля поддержать этот проект. В ходе переговоров, как свидетельствует французский посол в Швейцарии, впоследствии член Директории Франсуа Бартелеми, испанский уполномоченный Доминго де Ириарте заявил, что ему поручено сделать предложения касательно Людовика XVII. Однако, поскольку Франсуа Бартелеми не имел соответствующих инструкций и не считал возможным их испрашивать, обсуждение этого вопроса не состоялось…

* * *

По официальной версии, Луи-Шарль де Бурбон умер 8 июня 1795 года от туберкулеза, от которого скончался до революции и его старший брат. При этом в отчетах об обстоятельствах смерти и погребения дофина имеется немало противоречий, неясностей или даже как будто нарочитых двусмысленностей.

Незадолго до смерти дофина его в очередной раз посетили представители Конвента. Впоследствии один из них, Жан-Батист Арман (1751–1816), депутат от департамента Мёз, рассказывал, что, хотя ребенок послушно выполнял дававшиеся ему приказания, от него нельзя было, несмотря на все усилия, вытянуть ни одного слова. Возникала даже мысль, что мальчик вообще немой.

Жан-Батист Арман окончил университет города Реймса, был адвокатом, потом был избран мировым судьей и депутатом Конвента, в котором он курировал парижскую полицию. Таким образом, можно быть уверенным, что это был человек не случайный и знающий, о чем он говорит.

Своими воспоминаниями, названными «Занимательные истории, касающиеся некоторых персонажей и многих заметных событий времен революции», Жан-Батист Арман поделился с читателями в 1811 году. Потом, когда к власти во Франции вернулись Бурбоны, Людовик XVIII, которому написанное явно не понравилось, сместил его с занимаемой должности префекта. В результате Жан-Батист Арман докатился до полной нищеты и умер 16 февраля 1816 года в возрасте 64 лет.

* * *

Любопытно также, что опубликовавший в 1817 году первую книгу о дофине некий Жан Экар («Mémoires historiques sur Louis XVII») утаил имевшуюся в его распоряжении записку Габриеля-Жерома Сенара, адвоката из Тура и агента Комитета общественного спасения. В этой записке, составленной вскоре после медицинского вскрытия тела, прямо указывалось, что умерший ребенок — не дофин.

Габриель-Жером Сенар, кстати сказать, через несколько месяцев после вскрытия, а именно в марте 1796 года, неожиданно скончался. Ему было всего 36 лет.

Но и это еще не все. 1 июня 1795 года, то есть за неделю до смерти дофина, скоропостижно скончался наблюдавший его врач, известный в Париже хирург Пьер-Жозеф Десо. Сохранилось его свидетельство о первой встрече с дофином. Доктор Десо писал:

«Я нашел ребенка-идиота, умирающего, жертву самой гнусной боли, самого полного забвения, существо, измотанное самым жестоким обращением, которое невозможно совместить с человеческим существованием».

Доктор прописал юному узнику Тампля лечение от истощения, а во второй половине мая направил в Конвент доклад, таинственным образом исчезнувший. Доктор Десо хорошо знал своего пациента, и если бы был жив, то он уж, во всяком случае, точно определил бы, был умерший ребенок дофином или нет.

Неизвестно, сколько всего раз доктор Десо посещал тюрьму Тампль (этих посещений явно было несколько).

30 мая 1795 года комиссар Брёйар, знавший Десо, встретил его на лестнице и спросил:

— С ребенком все кончено, не так ли?

— Боюсь, что так, — ответил доктор, — но, вероятно, есть люди, которые хотят этого.