– Врешь! – Конь собирался кинуться на Брехунца.

– Пусть дальше рассказывает.

– Если будете перебивать, я с мысли собьюсь, – нагло заявил Брехунец, – целостной картины не получится. Ну, так вот, выскользнул я из сада и думаю, опережу их. Город то я лучше знаю. И быстро на своем Камазе к комбинату. Обогнал, машину спрятал в переулке, метров за двести, перелез через забор, а ключей-то у меня нету, что делать? Не дожидаться же пока ключи принесут. Я и подергал за окошки, думаю, может какое и открыто. И точно, в одном форточка была просто прихлопнута. Я в две минуты оказался в цеху. Отвинтил башку у всех трех столиков – ничего. Где же думаю брюлики? Загорился, спасу нет. Ничего понять не могу. И где четвертый столик, не соображу. Все обыскался, нет его. Ну думаю, Лихобаба всех опередила, и этих двоих обвела вокруг пальца, а теперь концы прячет в воду. Конь, я ведь когда увидал этих бандитов у тебя в доме, подумал что ты их на хвост невесте Хвата посадил. А что они у тебя в доме делали?

От такой наглости Лупиконь задохнулся. А Хват заинтересованно глядел на обоих. Напетлял Брехунец как заяц, дальше некуда. Уже все порядком устали его слушать, а конца истории не было видно. Терпение слушателей подходило к концу. Первым взорвался Лупиконь:

– Ты скажешь, наконец, где брюлики?

Брехунец независимо пожал плечами.

– Если я сейчас скажу где они, то вы без меня до конца жизни будете разбираться и не поймете, как они туда попали. А так глядишь, часа через полтора я все по полочкам расставлю, вы бы друг другу морды перестали чистить, сядете рядком-ладком, чаю попьете с медком, посмеетесь и мне за мой ум скинетесь на подержанный БМВ…

Достал он всех вконец. Хват-Барыга и Лупиконь выдернули его как репку из кресла и начали трясти.

– Говори, где!

– Черт с вами, скажу, только потом ко мне не приставайте. Дальше сами разбирайтесь.

– Где они?

– Говори!

Брехунец сбросил с себя их руки и зло сказал:

– Здесь они. Здесь в этой комнате! Ищите и найдете. А как они тут оказались сами тогда разбирайтесь.

На минуту в комнате наступила оглушительная тишина. Все потихоньку озирались по сторонам, стараясь первыми увидеть вожделенные ценности. Но сколько они ни крутили головами, глазу не на чем было остановиться. В комнате для приема клиентов стоял наш сломанный шахматный столик, которому Лупиконь голову открутил, два кресла стилизованных под старину, да бутылка пепси и стакан. Кресла были из сплошного дуба. Ни в наш столик, ни в кресла ничего не спрячешь. Да на подоконнике красовались две дамские сумочки, одна из которых принадлежала жене Лупиконя – Лихобабе, вторая – жгучей брюнетке, невесте Хвата. Глаза присутствующих несколько раз пробежав по стенам, потолку, креслам и столику, каждый раз возвращались к сумочкам. Больше не на чем им было задержаться. А Брехунец снова налил себе пепси-колы, и как ни в чем не бывало, стал полоскать горло. Почему-то никто из тех, кто до этого рьяно кричал о пропаже, не хотел конкретно ткнуть пальцем в подозреваемого. Ведь по сути после заявления Брехунца получалось, что он единственный в этой кампании чист – агнец невинный, а все остальные волки и шакалы. А тот с кого сейчас начнут обыск – самый позорный волк. Нервы первой не выдержали у жены Коня – Лихобабы, она потянулась за своей сумочкой.

– А ну дай сюда ее, поглядим что в ней, – многозначительно заявил Хват.

– Не замай!

Но рука Хвата исчезла в чреве дамского туалета и вдруг неожиданно вытащила на божий свет мешочек красного цвета. Хват повеселел.

– Гляньте, вроде мой. Гм…м… И столик сгорел и мешочек цел. Я такой же вроде в ножку шахматного столика прятал, а он вдруг в сумочке чужой оказался. Вот так номер, что б я помер.

А в это время Лупиконь ковырялся в сумочке невесты Хвата. Желанный улов не заставил себя долго ждать. Как дохлую мышь, брезгливо извлекал он из сумочки свой собственный желтый мешочек.

– Мадам, а это как прикажете понимать?

Мы стояли обалдевшие. Оба владельца развязав тесемки у мешочков заглянули внутрь и удовлетворенно хмыкнули. Блондинка и брюнетка не хуже нас таращили на этот фокус глаза. Я только собрался открыть рот, как за окошком скрипнули тормоза и перед конторой Лупиконя остановился милицейский УАЗик. Послышался густой бас милицейского начальника.

– Конь, нам позвонили, что у тебя конюшня сгорела. Кого ловить?

Нас всех троих конечно тут же выперли. Вытолкали в самый интересный момент. Ни для кого мы не представляли больше интереса. Со сломанным столиком и огромным жизненным опытом, не солоно хлебавши мы направились домой. Даже разговаривать не хотелось. Столько нервотрепки и в конце остаться на своих бобах. У калитки дома я попрощался с друзьями.

– Пока.

– До завтра.

– Эх, вы!

На следующий день, позавтракав, я направился к Даниле. Он затачивал напильником тяпку, собираясь полоть в огороде. Вчерашнее приключение поблекло и не смотрелось уже так ярко. Но кое-какие вопросы я хотел у него уточнить.

– Данила, как же так? Ведь я своими глазами видел в сгоревшей ножке стола оплавленное монисто, что ты вчера у бабки без спросу взял.

– Ну и что?

– Как что? Брюлики должны были быть у тебя.

– Они и были.

– А потом?

– А потом когда начался пожар и вы все как угорелые кошки выскочили на улицу я их по ридикюлям и разложил, только местами перепутал. Ничего страшного не случилось, Хват и Конь все равно опознали свои.

– Но зачем ты это сделал, если они были уже у тебя?

– Рассказывать долго – часа на два, а мне полоть надо.

– А ты коротко.

– Если коротко, то там пахло секир башкой, тому кто их умыкнет. Ночью по складу слишком много народа шастало, кроме Брехунца были и другие. Я только под утро сумел смыться, считай всю ночь не спал.

Не успел Данила взять в руки наточенное орудие труда, как пред ясны очи предстала Настя. Кол на мочало, разговор начался сначала.

– Эх ты Данила, струсил, а ведь брюлики были у тебя, раз вместо них монисто спеклось. А ты все отдал!

Данила всучил ей тяпку.

– Огород выполешь, получишь свою долю.

Мы стояли, как громом пораженные.

– Неужели?

– Данила?

А он кивнул головой.

– Я у них самые крупные шесть штук заныкал, каждому по две. Из-за них не будут базар устраивать. Их там было много.

Весь день он как богдыхан лежал на крыльце и демонстративно попивал из самовара чаек, а мы с Настей горбатились на его огороде.

– Поли чище! Рысью, рысью! – нетерпеливо дергала меня за удила Настя.