Что будет означать смерть Шейлы? Нужно ли ему устраивать похороны? Поминки? Позвонить флористу?

Торк раздумывал, изменится ли он, если Шейла умрет. Станет ли другим? Старше и умнее? Или смерть не будет ничего значить? Может, он по-прежнему будет веселиться на вечеринках, пользоваться этой трагедией, чтобы заманить в удобную постель с водяным матрасом очередную молоденькую девчонку? Или наступит катарсис, глубинное осознание смысла жизни?

Это он скоро узнает. Впрочем, Торк не думал, что перемены будут разительными. Он и так всегда одевался в черное.

Шейла стала раздеваться; Сомпорн протянул ей бутылочку кондиционера для волос.

— Это вам.

Она с улыбкой стянула рубашку и, как бы желая отблагодарить его, игриво расстегнула бюстгальтер. Потом повернулась и, вместо того чтобы взять протянутый кондиционер, принялась дразнить Капитана: точно стриптизерша, она стянула трусики на пол (кружева вовсе не растрепались, хотя Шейле не во что было переодеться несколько дней) и, подцепив их носком левой ноги, швырнула через комнату.

Сомпорн улыбнулся, по-турецки уселся на пол, аккуратно налил себе стакан виски и, закурив сигарету, приготовился смотреть шоу.

Шейлу вдруг захлестнуло чувство вины. Чему тут радоваться? Ведь она пленница, вынужденная обнажаться и принимать душ перед каким-то тайским пиратом-извращенцем! И все же… ей было весело. Ей было приятно. Шейла возбуждалась от собственного представления. Или дело в столь отзывчивом зрителе? Он настолько увлеченно и искренне любовался ее телом и держался так мило, заботливо и уважительно, что Шейла начинала нравиться сама себе. И это тоже возбуждало. Она вдруг обнаружила, что с удовольствием выставляет себя напоказ; ей нужно было, чтобы ею восхищались. Может, это и подвигло ее стать моделью?

Замечательная штука — путешествия! Можно столько всего о себе узнать…

Сомпорн откинулся назад, ожидая, пока магия виски подействует на усталые мышцы. С каждым глотком он прямо-таки чувствовал, как расслабляются плечи. Шейла отсоединила шланг душа, и по телу мягко полилась вода. Он смотрел на ее груди — такие белые, что под кожей просвечивали голубоватые венки, соски были розовые, как рыбка-люциан, которую он, бывало, ловил. Когда пленница поворачивалась, любовался прозрачно-белой кожей ее ягодиц. Шейла не торопилась, дразнила его каждым движением, и все тело Сомпорна пронзала первобытная дрожь чистого, ничем не замутненного желания.

* * *

Шейла не спеша намыливалась, оглаживала себя со всех сторон, взбивала мыльные пузырьки в крепкую пену. Играла на публику. Да нет, конечно, здорово было ощущать, как струя чистой воды смывает мыльную пену, но она специально гладила свое тело, устраивая шоу для Капитана. Ей даже стало смешно — ну совсем как какая-нибудь актриска в порнофильме. «Эммануэль-15: Пленница в Таиланде». Несколько вульгарно, зато весело, да и Капитан наверняка оценит. Шейла искоса взглянула на него и тут же заметила очертания эрегированного члена под штанами.

Она с улыбкой перевела взгляд на лицо своего сторожа, развернулась во всей красе наготы.

— Нравится?

Шейла с улыбкой кивнула на его промежность. Опустив глаза, Сомпорн обнаружил, насколько выпирает его мужское достоинство. Он так увлекся созерцанием, что не заметил собственную эрекцию, которая вдруг привлекла столько внимания.

Он неловко встал и протянул девушке полотенце.

— Вытирайтесь, пожалуйста.

Потом отвернулся и быстро вышел вон.

За порогом обувшись в сланцы, Сомпорн бросился в джунгли. Стемнело; ночь упала бархатным покрывалом, в безлунном небе загорелись звезды. Сомпорн сделал несколько шагов в густых зарослях и остановился, разглядывая почерневшие тени деревьев на фоне темного неба. Прислушался: вокруг жужжали и звенели насекомые, квакали лягушки, чирикали птицы, летучие мыши носились в воздухе, издавая писк, помогающий им ориентироваться в пространстве; иногда в какофонию звуков врывался вопль совокупляющихся обезьян. Убедившись, что он один в темноте густого леса, Капитан сбросил шорты и стал онанировать.

Торк не помнил, сколько банок пива выпил. Десять? Двадцать? Сто? Нет, со ста он бы до чертиков напился. А так — не до чертиков, а просто как бы вдрызг. Не сказать, что нализался в жопу или надрался вдребодан, но точно был очень пьяный. Он брел по пляжу, спотыкаясь и распугивая крошечных крабов у кромки воды, и порой шумно рыгал на суетившихся ракообразных, точно бухой тигр, которому в задницу стрельнули транквилизатором.

Торк оставил Мэрибет с Клайвом в пляжном кафе. Австралиец приканчивал третью бутылку белого вина, всячески пытаясь соблазнить Мэрибет. К ее чести, интереса девушка не проявляла. Но Клайв не отступался и все подливал шардонне, надеясь длительной осадой сломить ее морально-этические устои, дожидаясь, пока алкоголь подействует так, что Мэрибет готова будет оседлать хоть гигантский морской огурец.

Торку было смешно. Бедняга Клайв, так старается, и ради чего? Эх, хорошо быть рок-звездой! Спишь себе с кем хочешь, и без всякого труда.

Торк добрел до своего пляжного шале и постоял на крыльце, разглядывая волны. Для равновесия он схватился за перила и покачивался под порывами морского бриза. Домик был совсем новый, построенный взамен прежнего, сорванного с основания и увлеченного в океан внезапным цунами. В нем тогда спали молодожены. Торк покачал головой и пробормотал вполголоса:

— Так и не дотрахались, бедняги.

Он уже готов был поддаться пьяному сочувствию, но потом подумал, что, пожалуй, это не такой уж плохой конец. Каждому хочется умереть во сне, в объятиях любимого человека.

Он толкнул входную дверь и замер на пороге. Вроде ведь запирал, когда уходил? Память затуманило алкоголем, и Торк ни в чем не был уверен, но страх перед неизвестностью затопила настойчивая необходимость облегчиться. Он быстро распахнул дверь, включил свет и бросился в туалет. Рассчитывая испугать вломившихся в дом потенциальных грабителей, Торк жизнерадостно крикнул в глубину дома напевным тоном актеров из комедийных сериалов:

— Дорогая, я вернулся!

Добравшись наконец до ванной комнаты, неуверенно прицелился над унитазом, запутавшись в веревочном поясе штанов.

— Прости, я задержался! У меня была важная встреча!

Вытащил член и выпустил переработанное пиво в унитаз.

— Хочу завтра с Фредом поиграть в боулинг!

В глазах защипали слезы облегчения. Он выдавил последние капли и стряхнул с члена остатки мочи.

— Может, ты с подружками проведешь вечер за бриджем?

Нажал на слив и вернулся в комнату.

И тут заметил белый конверт с собственным именем. Внутри оказалась короткая записка.

Это ваш последний шанс спасти жену. Мы требуем один миллион американских долларов. Даем вам один день собрать деньги, потом снова свяжемся. Не обращайтесь к властям. Мы все видим.