— Ну вот видишь, не такая уж и полная амнезия, — усмехнулся полковник.

— Ну, как-то так. Просто что-то помню, что-то нет.

— Вот и славно. Да, давай, вали отсюда. Мне работать надо, а я и так на увольняющегося сотрудника сутки своего времени вбил, — проворчал начупр злым тоном, а глаза его смеялись. И не было возможности даже воспринять всерьез его ворчание.

— Хорошо. Два крайних вопроса можно? — поинтересовался я.

— Ну давай, — разрешил он.

— А почему вы так просто и легко поверили в мою амнезию, если она при вас практически никак не проявила себя?

— Привет тебе от Анри-Жака Марата, Птиц. Иди отсюда, герой. Не тяни котю за что не хотю.

— О как, — удивленно пробормотал я. — Вы знакомы?

— Мы с месье Маратом не знакомы. Но при этом нам хватило сил и ресурсов найти тех, кто с ним хорошо знаком, и поинтересоваться, а почему это наш сотрудник с его терминала в свой денежный мешок совался. И получить ответ, что характерно, Игорь. Честный ответ. И передачу привета тебе, если доберешься до родной конторы, — полковник рассмеялся. — Давай второй вопрос.

— Почему нас так легко выпустила Внутра?

— Это, Игорек, объясняется очень просто. Дело в том, что у тетушки Анфисы в той системе народу — раз, два и обчелся. Поэтому крейсер был не их. Крейсер был наш, корпусной. Весьеву просто предписали оказать содействие. Что характерно, из центра. А в итоге — наш, российский бардак: тетушкины дети на НовоРа получили указание «задержать, продержать до прибытия указаний из центра или до прибытия гособвинения». Задержали, привлекая при этом тамошний Корпус. А тут, вместо гособвинения, прибыли мы со Славкой. Целого начальника управления решено было не злить. Они, скорее всего, как только я обозвался — тут же запросили у своего штаба, что им делать. Те прикинули, что-то к чему-то, и сообразили, что обвинения им не получить, причин тебя держать дальше нет, а я могу и рассердиться. И с глубоким вздохом приказали не чинить препятствий. Дальше ты все знаешь.

— Черт возьми, — усмехнулся я, — а ведь и правда, все просто. Как-то мне это в голову не приходило, честно говоря. Впрочем, так даже легче. Алексей Алексеевич, я уже уволен?

— Практически. Как ты понимаешь, твое заявление лежит пока. Подписанное, но без даты. Почему — объяснять надо?

— Никак нет, — мотнул я головой.

— Молодец. Так что вали отсюда, — резюмировал Дергачев.

— Есть валить отсюда, — я отсалютовал и вышел.

Внизу я нашел Джоан, объяснил ей, что я теперь уволенный сотрудник, потрепался десять минут со Славкой. Ни о чем, о погоде, о жизни на Окраине. Потом Звишин отдал мне кристаллодиск, сопроводив его комментарием «здесь все, что есть». Я кивнул, явно смотреть материалы буду уже на борту. Мы тепло распрощались, стараясь не говорить о том, что будет дальше. Я вдруг понял, что Дергачев готовит Звишина на своего зама, и Славка в курсе вообще всего. Всего, что произошло со мной, всего, что было здесь в мое отсутствие, а главное — в курсе планов полковника. Наивно было бы пытаться разговорить его, и я не стал даже пробовать. Просто тепло распрощались и мы с Джоан покинули «дом двадцать два».

На улице я довел Джоан до остановки монорельса, и через двадцать минут мы его дождались. Потом мисс Сейли получила возможность своими глазами увидеть пески Марса, скорее оранжевые, нежели красные. До космопорта мы на «колбасе», как марсиане зовут монорельсовые поезда, добирались час. Это было несколько медленнее, чем на скоростном флаере полковника, но требовать от Дергачева, чтобы нас доставили на его транспорте, я не решился. А может, и зря, кстати, он вполне мог и оказать такую любезность. Особенно если сам сегодня никуда не собирался.

Но как поехали, так и поехали. Во всяком случае, Джоан всяко успела получше разглядеть Красный Глаз. И к моменту, когда «колбаса» причалила в терминале на свою платформу, мисс Сейли успела частично удовлетворить свою любознательность. А дальше опять набор рутины и банальностей: паспортный контроль, проход в таможенную зону, выход на летку, и через пятнадцать минут мы с Джоан уже были на борту «Ската». Хоум, свит хоум, чтоб его так. Не, серьезно, я уже немного устал от жизни на корабле. Неужели я и раньше так же проводил все свое время? Черт, надо было спросить у полковника, а то понятия не имею.

Потом был старт из космопорта, почти сутки разгона по Солнечной, выполняя мораторий на прыжки из внутренних орбит. Я успел привести себя в порядок, выспаться, побриться, помедитировать и погонять симуляторы межпространственных прыжков. Вроде бы удалось рассчитать все корректно, я и в самом деле должен был добраться до Байри за один ход. Мисс Сейли все это время беспардонно продрыхла, периодически выползая в рубку и убеждаясь, что автопилот ведет нас ровно и аккуратно. Смешно: «Скат» кораблик маленький, для экипажа только три каюты, правда две из них двухместные. Капитанская же явный люкс, при таком же размере рассчитана только на меня одного. Но, несмотря на это, мы с Джоан за эти сутки разгона ни разу не встретились.

А еще я шесть часов кряду просидел за терминалом, изучая материалы, которые мне передал Славка. И, чем больше изучал, тем грустнее мне становилось — картинка складывалась не ахти. Получалось, что группа Лешки Вешнякова, майора Вешнякова, разрабатывала преступное сообщество, занимающееся работорговлей и киднеппингом. Разрабатывали мы их долго, не один год. И внедряли туда агентов, и перехватывали их караваны, в том случае если они проходили через пространство Империи. И в какой-то момент начали происходить странные вещи: сначала наши агенты стали сливать нам дезу, вольно или невольно, а позже в штаб пришло сообщение о крупном караване. Мы не могли не взвиться, мы обязаны были отреагировать. И, совместно с войсковой частью Погранстражи, под командованием как раз таки Л. П. Беклемишева, мы рванули на перехват.

А дальше все как из рук посыпалось: мы попали в засаду. Все осложнил тот факт, что операция проводилась в «нейтральном» пространстве. Почему в кавычках? Да очень просто — неофициально все знали, что там расположено несколько колоний, частных, от корпораций, зарегистрированных в РИ. Но никто и никогда не поднимал там черно-желто-белое полотнище, и земли считались в нейтралитете. Там мы и влипли.

Группа была вынуждена разделиться. На месте посадки нашего крейсера, во временном лагере, мы оставили связь и госпиталь, а сами вместе с вояками рванули на атмосферных катерах штурмовать нелегальный лагерь бандитов. И тогда же произошел теракт — нам взорвали мобильный госпиталь, генератор силового щита и маяки. Крейсер не мог вернуться за нами на планету до тех пор, пока новые маяки не будут установлены. А вместо маяков к лагерю прилетели штурмовики наших оппонентов.

Это был разгром. Можете себе представить, что вместо каравана мы нарвались на силы, примерно сопоставимые с полком. Со всем положенным — артиллерией, авиаподдержкой и прочим набором неприятностей. В частности, когда я вместе с еще тремя сослуживцами на малом десантном катере подкрадывался к точке, обозначенной как «энергетическая установка», по нам «энергетики» врезали из плазменных пушек. Ничего не скажешь, энергично врезали, почти оправдали название из наших ожиданий. Одно плохо: не были мы к этому готовы.