Мои мрачные догадки подтверждаются. Гонка с Алаевым – не просто игра. Это способ поставить его на место.

– Почему ты так уверен? – не унимаюсь я. – Вы когда-нибудь соревновались?

– Было пару раз, – нехотя признается он.

– И кому улыбалась удача?

– По-разному. То Тиму, то мне, – делает паузу и многозначительно добавляет. – Но в этот раз победа будет за мной.

Несколько секунд мы смотрим друг другу в глаза, а затем я торопливо киваю.

– Ну разумеется, – чмокаю его в губы. – Я в тебя верю.

Когда Никита уезжает готовиться к заезду, я пробую протиснуться поближе к линии старта. Приходиться как следует поработать локтями в толпе, прежде чем мне удается урвать себе место в первых рядах с хорошим обзором.

Энергетика тут, прямо скажем, бешеная. Люди свистят и улюлюкают, поддерживая любимых гонщиков. Некоторые даже подготовили плакаты на ватманах и размахивают ими во все стороны. По словам Никиты, официально ставки здесь делать нельзя. Однако особо азартным никто не мешает договариваться о денежном призе в обход организаторов.

Спустя пару минут две хорошо знакомые мне машины – красная и темно-серая – неторопливо подъезжают к старту. Не нужно быть знатоком, чтобы понять, что Никита и Тимур – обладатели, пожалуй, самых дорогих автомобилей в этой тусовке. Их начищенные бока даже в ночи сверкают глянцем, а идеальные геометрические пропорции вызывают приступ эстетического трепета даже у неискушенных зрителей.

– Вау, смотрите! Вот это жир! – вопит невысокий мальчишка, стоящий подле меня. – Мажоры подъехали!

Публика в нетерпении. Парни сравнивают технические характеристики стартующих машин, девчонки довольно повизгивают. И только я одна испытываю необъяснимую тревогу. Не покидает предчувствие чего-то неминуемого, неизбежного… Я понимаю, что это всего лишь гонка и, что бы ни говорил Никита, никакого глобального смысла в происходящем нет, но все же на душе как-то неспокойно. Словно маленький червячок сомнения пробрался мне под кожу и с настойчивостью голодного дятла долбит по мозгам, навевая смутные опасения. Тук-тук. Тук-тук.

– Еще! Еще чуть ближе! – организаторы выстраивают машины на линии старта с точностью до сантиметра.

На дороге показывается девушка в неприлично коротких шортах. Грациозной походкой от бедра она шествует мимо стоящих автомобилей и становится перед ними.

– Готов? – она обращается к Алаеву.

В ответ он моргает ей фарами.

– Готов? – переводит взгляд на Никиту.

Тот тоже подтверждает свою готовность.

Я стою достаточно близко, чтобы рассмотреть лица каждого из них. Оба сосредоточены и предельно серьезны.

Девушка в шортах резко поднимает руки вверх, разводит их по сторонам и дает отмашку. С визгом шин и ревом моторов соперники срываются с места и уходят в подернутый сумрачной дымкой горизонт.

Поначалу обе машины движутся параллельно, но затем одна их них начинает отставать. Когда по барабанным перепонкам ударяет рев толпы, знаменующий окончание гонки, я вздрагиваю. Неужели все закончилось так быстро? По ощущениям, прошло лишь несколько мгновений…

Кусая губы, всматриваюсь вдаль, и разочарование едкой вязкой субстанцией затапливает грудь. Потому что, вопреки моим надеждам, Никита пришел к финишу вторым.

Лера

Сорвавшись на бег, лечу к противоположному краю трассы. Никита выходит из машины и, раздраженно хлопнув дверью, ударяет кулаком о крышу. Даже находясь на расстоянии сотни метров, я вижу, как он расстроен. Хочется поскорее оказаться с ним рядом. Обнять, поддержать, утешить.

Алаев тоже показывается из тачки. Наверное, доволен собой невообразимо! Пока бегу, меня посещает саркастическая мысль, что людям с его уровнем самооценки вредно выигрывать. И без того гигантское эго может раздуться до вселенских масштабов и лопнуть. Хотя лично я не против, чтобы у Тимура что-нибудь лопнуло. Но лучше не эго, а глаз, например. Или селезенка.

Возможно, я воспринимаю случившееся слишком близко к сердцу, но победа Алаева задевает меня так, будто я сама ему проиграла. Как же злит, что этот напыщенный индюк получил очередной повод потешить свое гипертрофированное самомнение!

– Никит! Я здесь! – подскакиваю к парню и, развернув его к себе, заключаю в объятия.

Я не знаю, что нужно говорить в подобных ситуациях. Правильные слова никак не приходят на ум, поэтому я решаю воспользоваться языком тела. Обхватываю щеки парня ладонями и приникаю к нему губами. Думаю, поцелуй лучше меня расскажет о моей безусловной поддержке.

– Ну и кто кого разделал по кусочкам? – слуха касается насмешливый голос Тимура.

Ох, чует мое сердце, сейчас нам всем будет несладко.

Никита нехотя разрывает наш тактильный контакт и вскидывает взгляд на соперника. Я ожидаю, что он ответит Алаеву какой-нибудь хлесткой фразой, но вместо этого парень выдавливает из себя некоторое подобие улыбки и довольно ровным тоном произносит:

– Поздравляю.

– Спасибо, брат, – Тимур, судя по безмятежному виду, тоже не намерен кусаться.

Никита быстро опускает ладонь в задний карман джинсов, а затем протягивает ее Алаеву. Тот без промедлений пожимает, а потом тоже погружает руку в карман куртки.

Мне показалось, или Никита что-то ему передал? Деньги?

Слегка нахмурившись, наблюдаю за странным поведением парней, а Тимур тем временем переводит внимание на меня.

– Ну а ты, Лер? Поздравишь победителя?

– Еще чего! – фыркаю, сложив руки на груди. – Я вообще-то не за тебя болела.

– Но я, тем не менее, оказался быстрее.

Чем явственнее Алаев упивается своим триумфом, тем сильнее мне хочется сбить с него спесь.

– Ну и что? Подумаешь, повезло.

– Да брось, не ерепенься, – он разговаривает со мной подозрительно мягко, будто с несмышленым ребенком. – Поздравь меня так же, как поздравила с посвящением в студенты. Тебе ведь самой понравилось.

Теперь понятно, откуда взялся этот обманчиво дружелюбный тон. Негодяй взялся за старое.

Манипулятор хренов! Ненавижу!

– Алаев, чего ты до нее докопался?! – взрывается Никита, которого, очевидно, не меньше моего раздражают недвусмысленные намеки. – Тебе русским языком сказано: отвали!

С этими словами он цепляет меня за локоть и решительно ведет к машине. Перебираю ногами, едва поспевая за быстрым шагом парня. Я рада, что Никита решил прервать эту бессмысленную перебранку. Единственный способ заткнуть Алаева – это дистанцироваться от него.

Когда мы оказываемся в уютном салоне автомобиля, Матвеев тяжело вздыхает и поворачивается ко мне. В его глазах плещется негодование, а меж бровей залегла глубокая складка.