Потом покорный взгляд вниз, рассматриваемый, как смирение со смертью. После него — пара ударов и...

Последняя стадия — самосожжение...Голова, женское тело вытянулось в одну ровную линию. Глаза первые загорелись праведным гневом — огнем. Они стали не голубыми, а словно гнев Божества, кроваво-оранжевыми, вслед вспыхивали волосы, затем лицо облизывал огонь. И напоследок всё тело.

И это уничтожающее пламя не потушить.

Паренек схватился за лицо, не отрывая взгляда от умирающей Клейменной, медленно осел на холодный пол, кнут выбросил подальше от себя, словно тот ядовитый.

Примерно в этот момент вместе с первым убитым Клейменным умирал и Каратель, как человек.

Смерть Клейменной женщины — это последнее, что я ощущал в своей жизни настолько ярко. Мне было четырнадцать лет, после того экзамена больше не было настолько сильных всплесков эмоций. Были, конечно, эмоции, но они — ничто по сравнению с той болью.

Мы ненавидим Клейменных, а те ненавидят нас.

И конца этому нет, ведь в нашей крови течет ненависть друг к другу.

POV Диана

Происшествие в университете полностью выбило из привычного равновесия. Я шла и терла губы ладонью, пальцами стирала грязные прикосновения. Терла и терла лишь бы не чувствовать языка.

Я не хотела ощущать чужие губы на себе, там были только Артемины.

Терла и терла, но рана на губе покалывала и немного саднила, напоминая о поцелуе.

Нет. Это был не поцелуй! Меня просто лизнули!

Он просто облизал, как...как нечто сладкое...желанное, наверное. Щеки запылали от этого слова.

«Ну и как? Я вкусная показалась?» — невольно пришли мысль, которую захотелось вместе с кроссовками запулить в коридоре в стену.

Зачем так делать? Ему кто-то разрешал облизывать?

На пороге квартиры встретила тетю, которая вышла посмотреть кто прибыл. В халате, с растрепанными волосами, вероятно собиралась спать или только заснула, потому что ночами по выходным постоянно пропадала.

— Ммм…да, — выдавила тетя, когда рассмотрела меня тщательнее, оценив потрепанный вид, джинсы местами мокрые. — Ты моя племянница или ее двойник?

Задала она преглупейший вопрос, на что я промолчала. Только скинула прохладную куртку и стала стягивать на ходу мерзкие, прилипающие к ногам джинсы. Я не очень стеснялась своего тела, уж чем природа одарила, заново не рожусь.

— Давай я тебе … — тетя выставила указательный и средний палец, плотно приставленные друг к другу, а потом развела их. Движение пальцами повторила несколько раз, намекая на ножницы.

Удобно расположившись на туалете, я смотрела на белые пряди, аккуратно падающие на серый кафель. Не удержалась от вопроса:

— Кать, все Розы больные?

— Почему все? Я-то нормальная? — ответила тетушка, на что получила скептический взгляд.

Это она-то нормальная? Если вспомнить нового соседа и соперниц за его любовь? Так вот одной она слабительное подмешала, не знаю подробностей во что, в чай или пирожки, но эффект длился три дня. Я боялась теперь проходить мимо той Розы-соперницы, мало ли отомстит за тетю.

— А как ты стала Розой? — поинтересовалась, продолжая смотреть строго на зеркало в туалете. Над ухом раздавался постоянный звук «чик» «чик», было ощущение, что отрезали мою плоть.

— Связи!

В очередной раз родственница показала запястье правой руки, на голубых венах была нарисована небольшая роза.

— Хочешь могу подсобить, сделать Розой? Никто тебя больше не тронет? — предложила неожиданно Катя.

Я изучила тетю, как нового человека. Правильно ли я поняла — она предложила мне стать общественной «давалкой»? Какая продвинутая тетя, однако! А папа за поцелуй с Артемом чуть не казнил.

После длительного молчания я очень вдохновенно ответила:

— Упаси святая земля Клейменных от твоего предложения! Я как-нибудь своими силами, хорошо?

— Глупая ты, — подвела итог тетя. — Знаешь сколько привилегий дает эта тату, — Катя опять постучала по руке ножницами. — Я имею дополнительные баллы автоматически при поступлении на работу, пустят на любую вечеринку, на любую выставку, собрание. Мужчины более благосклонны к таким, как мы.

— Секс правит миром! — сделала я свой вывод о людском мире.

— А что еще правит миром, любовь моя? — как у тупой спросила тетя. — Деньги, власть?

Я вдруг рассмотрела в ней неизвестные раньше черты.

Она стала колючей, но с придыханием и долей гнева продолжала рассказывать:

— У наместника есть и деньги, и власть и всё это он дарит мне за секс и лестное слово на ушко! Ну и кто кого трахает, Диана? Наместник меня или я его, когда на ушко шепчу, какой указ мне больше по нраву?

***

Потом я пропустила несколько занятий из-за работы, уже подумывала, что скоро начнут выгонять. Эля сообщила новость, что с Артемом всё в порядке, как только будет поспокойнее, тот обещал связаться.

Терпение, Диана, терпение. Этим и занималась — терпела. Я половину жизни терпела, поэтому несколько дней роли не сыграет. Лишь бы с ним было всё в порядке.

Как-то раз Алина за вечерним чаепитием ввела меня в состояние прострации всего лишь одной фразой. Я замерла с печеньем возле открытого рта, услышав странные слова:

— Я хочу пригласить Гектора на свидание...

Хорошо рядом сидела Эля, и она отвлекла Алину:

— И что тебе мешает?

Я прокашлялась от чая и дожевала, наконец, печенье.

А мне что сказать? Беги от него, Алина? Он плохой? Хоть бы никто не видел, как Гектор меня лизал на лестнице. Что за манера? Как какая-то псина, обслюнявил, как будто обозначил территорию, смею предположить, если бы не телефон, дальше бы облизал нижнюю губу, а потом и вовсе в рот засунул свой мерзкий язык....

Стоп...стоп…разыгралось воображение. Это не поцелуй, это...это не поцелуй.

Почему Алина до сих пор помнит о Гекторе, тайно наблюдает за его фотографиями? Что в нем такого?

В детстве я как-то раз оторвала голову кукле Алины и не сказала ей об этом. Когда она узнала о трагедии, постигшей любимую игрушку, то был единственный раз, когда подруга обиделась и не разговаривала три дня. Пришлось подлизываться. Только бы Алина не узнала о Гекторе и его предложении пойти на свидание и уж тем более о поцелуе. Досада... я все-таки обозвала ЭТО поцелуем.

Не хочу, чтобы Алине было плохо. Но Гектора я вроде не ломала, как игрушку, и не отбирала, поэтому все воспоминания торжественно подожгу в голове и закопаю в могилу. Было и прошло!

Я очнулась от мыслей, когда услышала подругу: