— Ну, чего еще?

— Тут дело такое… — Я сделал многозначительную паузу. — Нам уже сейчас, государь, не хватает стали для кораблей. От того на казенных предприятиях, кои имеют право только ту сталь использовать, что на российских заводах приобретена, строительство кораблей сильно затягивается. Не дай бог какая поломка, как вон на Ижорском заводе, где у них прокатный стан не так давно поломался, — сразу строительство останавливается. Потому как железа и стали такого качества, которое на корабли идет, в России производится мало. Да и с орудийной сталью тоже не все хорошо.

Государь нахмурился:

— О том я не хуже тебя ведаю. Что ты предлагаешь? Сталь на английских и немецких заводах закупать? Так уже закупаем. Неужто ты хочешь совсем от закупок на наших заводах отказаться? Тому не бывать! Пусть даже английская и немецкая сталь будет лучше и дешевле. Со своего промышленника я еще и налог возьму и тем разницу верну, а немцам да англичанам что отдано — то пропало. Да еще наши промышленники нашим же рабочим жалованье выдают, а те его на рынок да в кабак несут — и опять же их рубли с копейками в казну оборотом да налогом возвращаются, — сердито выговаривал он. — Совсем ты, Лешка, со своим флотом голову потерял…

— Да не о том речь, чтобы у иностранцев металл покупать! — ввернул я, когда его величество слегка утихомирился. — Наоборот. Думаю я в одном деле лично поучаствовать. Завод сталелитейный поднять.

— Чего? — удивился Александр. — Ты?!

— Ну да. На Южном Урале, неподалеку от станицы Магнитной, есть богатое месторождение. Железо там доброе, на нем сейчас Белецкие заводы работают. Только они от рудника далеко, почти в ста верстах, а я думаю прямо на месте завод ставить.

— И что? — слегка ошарашенно переспросил брат.

— Так ведь добираться туда неудобно, — пояснил я. — Глухомань сплошная. Дорогу бы туда проложить железную — иначе никак стройка не получится.

— Тьфу ты! — в сердцах воскликнул Александр. — Опять в расходы вводишь! Этого тебе мало?! — Он потряс моей запиской.

— Это другое, брат, — возразил я. — Завод же я за свой счет строить буду. Да и как построю, тебе от него налоги и иная прибыль пойдет, как ты мне тут и расписал. Может, когда развернемся, и вовсе перестанем сталь у англичан и немцев закупать. Только без железной дороги мне такое дело не осилить.

Брат ругался минут пятнадцать, но затем, воровато оглянувшись, сунул руку за голенище сапога и, достав фляжечку, плоскую и слегка изогнутую так, чтобы плотно прилегала к ноге и не топорщила голенище, отхлебнул из горлышка и перевел дух. Затем отхлебнул еще и махнул рукой:

— Ладно, давай свою бумагу. Ни за что не поверю, что она у тебя уже не заготовлена. Ох, Лешка, какой-то ты стал весь бумажный, после того как с лошади сверзился. Как-то тебя странно о землю приложило…

А у меня засосало под ложечкой. По лезвию ножа хожу… С другой стороны, куда деваться-то? К тому же к Николаю Христиановичу без подписанной государевой рукой бумажки идти — так я эту железную дорогу до морковкина заговения ждать буду. А я планирую в 1885-м уже стройку начать.

— Ну что, всё теперь? — поинтересовался брат, поставив на подсунутой мною записке размашистую подпись.

— Всё. — Я убрал подписанную бумагу в папку, размашисто перекрестился и низко, в пояс, поклонился императору. — Спасибо тебе и храни тебя Бог, брат мой и император.

Александр едва заметно дернулся, но затем махнул рукой:

— Ладно, иди. На Рождество ждем в гости.

Я еще раз поклонился и, выйдя из кабинета, едва не рухнул сразу за порогом. Похоже, получилось… Даст Бог, теперь император будет воспринимать меня по-прежнему своим родным братом, пусть слегка и свихнувшимся на религиозной почве, но при этом ставшим даже более полезным. А это хорошо… очень хорошо!

До своего особняка я добрался уже в сумерках. И, едва войдя в спальню, повалился на кровать не раздеваясь — только сейчас понял, как меня вымотали эти четыре дня. Но черт возьми, у меня получилось! Я прошел два самых главных экзамена. И хотя у меня впереди их еще будет множество, самое главное, что они будут. А раз так — прорвемся! Мы же русские…

— Здравия желаю, ваше императорское высочество!

— Заходи, Степан Осипович, присаживайся.

Я благожелательно указал рукой на диван у стены. Ну не за столом же мне принимать капитана первого ранга Макарова. Легендарная личность! Правда, основные события его жизни я помнил смутно. Он был, ну или считался изобретателем ледокола (правда, после письма Менделеева я уже не был в этом уверен). Полярный исследователь и артиллерист. Командующий Первой тихоокеанской эскадрой в Русско-японскую. Там же и погиб. Однако в настоящее время Степан Осипович был известен как лихой офицер-минер и деятельный военачальник, хотя многими и почитался за выскочку, чрезвычайно любящего себя подать и покрасоваться. Но на планируемую должность он мне подходил как никто другой. Оставалось его уговорить.

— Есть у меня для вас дело, Степан Осипович. Дело новое, незнаемое. Но ежели исполним его толково, нашему флоту помощь от него будет невероятная.

Макаров настороженно повел бородой. Ну еще бы — ему ли не знать, что обычно так уговаривают на какую-нибудь малозначимую береговую должность.

— А заключается дело в том, что я хочу поставить конструирование кораблей и оружия для них не на случайную, а на научную основу…

— Полезный замысел, — осторожно поддакнул Макаров.

— …и в связи с этим на будущий год планирую создать специальную опытовую станцию на Ладожском озере. Для ее организации мне требуется толковый и деятельный руководитель. Такой, как вы. — Я замолчал.

Степан Осипович некоторое время обкатывал мое предложение у себя в голове, затем осторожно спросил:

— Так неужели на это дело целый капитан первого ранга надобен? По моему разумению, тут и лейтенанта достаточно.

— Да, — кивнул я, — может, и достаточно. Ежели все постепенно да потихоньку делать будем. Сначала двумя десятками матросов и двумя механиками с одним минером обойдемся, затем артиллериста туда припишем. Через пару лет гальванер появится. Так, глядишь, через три-четыре года и раскачаемся. А через пять-шесть и что-то путное выйдет. Или не выйдет. Да и ладно, потому что денег из казны на сие начинание почти и не потрачено. — Я сделал паузу и с нажимом произнес: — А мне надобно, чтобы уже через два года путное вышло. Или ранее. И потому мне там нужен человек особенный — разбирающийся, к новому приглядывающийся, авторитетный. Вот я про вас и подумал.

Помимо вышесказанного, дело было еще и в том, что уже следующим летом, как раз когда организация опытовой станции будет идти полным ходом, я собирался покинуть страну как минимум на год, а то и на полтора. Затягивать же с запуском станции мне ой как не хотелось. И кроме Макарова, я не видел никого способного справиться с этой задачей в мое отсутствие.