— А что будет исследовать эта опытовая станция? — после короткого раздумья спросил Степан Осипович.

— Всё, — коротко ответил я. А затем пояснил: — Артиллеристские снаряды и пути повышения их убойного действия, наилучшую их конструкцию для условий длительного хранения без потери боевых качеств, оптимальный состав и способы размещения на корабле брони. Наилучшие двигательные установки для судов. Наилучшие обводы корпуса. Новые системы наведения орудий. Новые системы торпед. Новые системы связи между кораблями в море и кораблей с берегом. Короче, все, что имеет отношение к флоту и повышению его боеспособности.

Макаров замер. Похоже, при этом перечислении он впал в экстаз. Действительно, руководство подобной опытовой станцией сразу же выводило его на передовую научно-технического прогресса. А это, в представлении Степана Осиповича, означало такие карьерные перспективы, что закачаешься.

И он не ошибался. Это и правда означало карьерные перспективы. Во всяком случае, если у меня после моей самой главной авантюры останется во флоте хоть какое-то влияние.

— Но… насколько я знаю, этими вопросами занимаются заводы.

— Какими, Степан Осипович? — Я улыбнулся. — Вот у меня, например, есть такой вопрос по поводу брони. Является ли броневая плита толщиной в шесть дюймов равнозначной по прочности двум броневым плитам толщиной по три дюйма? Или трем по два дюйма? И нельзя ли использовать подобные разнесенные броневые плиты в качестве элементов конструкции корабля, а то и силового набора корпуса? И какой завод этим будет заниматься? Им же деньги зарабатывать надо. А вопросы-то интересные…

Макаров ошарашенно кивнул. Я усмехнулся про себя. Похоже, он уже мой.

— Но я… то есть… Понятно, ваше императорское высочество. — Капитан первого ранга решительно кивнул. — Готов приступить к своим обязанностям немедленно.

— Ну что вы, Степан Осипович, не надо гнать лошадей. Впереди Рождество, а затем и Новый год. Да и деньги на организацию сего предприятия предусмотрены только в бюджете следующего года, а когда они будут выделены — один Бог ведает. Поэтому пока готовьтесь, хорошенько поразмыслите над услышанным — прикиньте штат, определите первоочередные задачи и, очень вас прошу, продумайте, как будете выстраивать сотрудничество с учеными. Вот, ознакомьтесь, я попросил Дмитрия Ивановича Менделеева порекомендовать мне специалистов в разных областях, кои могут оказаться полезными для решения стоящих перед нашей станцией задач. Ну там химиков, металлургов, физиков… — Я протянул ему папку. — А также там есть некоторые мои мысли по сему поводу. Ознакомьтесь и, скажем, к Крещению представьте мне свои соображения. Хотя бы вчерне.

В переданной мною папке были именно прикидки. И перечень вопросов, которыми предстояло заняться различным лабораториям — артиллеристской, торпедной, двигательной и иным, которые еще будут организованы на опытовой станции. У меня самого было что предложить для исследования, и относилось это не только к конструкции орудий, но и, скажем, к наполнению снарядов. В настоящий момент единственным наполнителем снарядов по-прежнему являлся черный порох (ну, если быть точным, разные его модификации); даже пироксилин еще не применялся. Но из курса военной истории в училище я знал, что потом именно пироксилин будут применять в качестве взрывчатки для снаряжения снарядов, а те образцы пироксилина, которые станут использовать русские армия и флот в Русско-японской войне, окажутся жутко гигроскопичными, то есть будут сосать воду из воздуха как губка — и это приведет к тому, что некоторые снаряды вообще не взорвутся, а некоторые взорвутся с гораздо меньшей силой, чем должны. Впрочем, и японская шимоза, являвшаяся модификацией английского мелинита, тоже была не подарок, поскольку при хранении меняла химический состав и становилась очень взрывоопасной. Из-за этого японцы потеряли несколько кораблей, в том числе и свой знаменитый флагман «Микаса». Правда, к сожалению, это произошло уже после окончания Русско-японской войны.

В общем, я был твердо уверен в одном: наилучшим наполнителем для фугасных и бронебойных снарядов российского флота будет тринитротолуол. Недаром тринитротолуол, или по-простому тол, служил основным наполнителем снарядов артиллерии и был самым популярным взрывчатым веществом для производства минно-взрывных работ и снаряжения мин и подрывных зарядов на протяжении обеих мировых войн и долго после них. Значит, и мощности хватает, и хранить достаточно просто, и в производстве не шибко дорог. Известно здесь уже это вещество или нет — я пока не знал, но вроде как название его само по себе являлось формулой. Если что — откроют.

Однако пока я это предложение вносить не собирался. Так же как и идею лейнеров для орудийных стволов. Незачем. До войны еще далеко, и если внедрить новшество сейчас — все вокруг перенять успеют и перевооружатся куда быстрее России. Нет, сначала создадим промышленную базу, отработаем систему принятия на вооружение модернизированных образцов и лишь затем быстро, года за два-три, перевооружим флот. А пока пусть все идет своим чередом…

— Благодарю вас, ваше императорское высочество, — с неким благоговением в голосе отозвался Макаров. — Непременно почитаю и представлю свои соображения.

Проводив каперанга, я уселся за стол и задумался. Время все ускоряло и ускоряло свой бег, и я уже едва удерживался на его загривке. А с другой стороны, когда было иначе-то?

Рождество и Новый год прошли относительно спокойно. Я отстоял вместе с венценосным семейством рождественскую службу и, к своему удивлению, удостоился внимания наследника престола цесаревича Николая. Видеть-то я его уже видел — ничего особенного, худой и голенастый пятнадцатилетний подросток. Может, слегка более избалованный, чем его ровесники, но именно слегка, что, принимая во внимание его статус, было скорее достоинством, чем недостатком. До первой встречи мое отношение к будущему императору было резко негативным. Ну еще бы — такую страну просрал! Урод! Но впервые увидев этого мальчика, я пришел в некоторое замешательство. Как-то не получилось у меня продолжить презирать ребенка. А поразмыслив, я решил выкинуть эту проблему из головы. Других выше крыши! Все одно как-то влиять на племянника в настоящее время мне не светит, потому что это означает самому нарваться на общение с кучей родственников, что немедленно повысит опасность разоблачения даже не в разы, а на порядки.

Но сегодня после всенощной цесаревич сам подошел ко мне и, слегка стесняясь, попросил разрешения посетить новейший боевой корабль российского флота, броненосный крейсер «Владимир Мономах». И чего это его так растащило-то? Вроде Николай никогда не проявлял особого интереса к флоту. Нет, внимание он флоту уделял, но выраженного интереса у него не было. К чему бы?

С цесаревичем договорились на неделю перед Крещением.

А перед Новым годом у меня состоялась еще одна встреча — давно запланированная и необходимая для успешного продвижения моей главной авантюры. Сам факт встречи был необычен для этого времени тем, что неделя между Рождеством и Новым годом считалась праздничной и никаких важных дел в этот период не затевалось. И тем, что встречавшиеся лица уж слишком далеко отстояли друг от друга по статусу. Но мне недосуг было следовать традициям, и в полдень 27 декабря 1883 года Дима доложил мне о прибывших посетителях.