Наташа боялась Фрэнси. Хоть и не очень явно, но Адриан прекрасно знал, что это так. У его мамы большая власть. Но это не впечатляло мальчика. Что же это за власть такая, если человек так редко чему-нибудь радуется? А эта глубокая морщинка у нее на лбу, делившая лицо пополам. Сжатые челюсти. Напряженный изгиб губ. Глаза и уши, вечно наблюдающие и прислушивающиеся: вдруг кто-то решит к ним приблизиться?

И вот он пролез по своему ходу и выбрался наружу в соседском саду Убедившись, что поблизости никого нет, он выпрямился и забросал отверстие ветками. Затем, снова пригнувшись, прокрался тому месту у соседского забора, где росла ель. Еще раз убедившись в том, что его никто не видит, он перелез на улицу.

Адриан собирался просто немного погулять, совсем недолго, просто насладиться моментом. Он быстро пошел в сторону от дома, отряхивая одежду (из гладкой ткани, надетую специально для этого случая) и приглаживая взлохмаченные волосы.

Свет в окнах домов, мимо которых он проходил, запахи, которые улавливал по дороге, лица, мелькавшие по пути, — все это его завораживало.

Во время этих прогулок ему всегда было ужасно любопытно узнать, как живут все эти люди.

Счастливы ли их дети? А матери? А отцы у них такие же тихие и скромные, теряющиеся на фоне жен? Как часто мамы и папы дотрагиваются друг до друга? Есть ли в этих домах сигнализация? Есть ли правила, которые нельзя нарушать? Есть ли у них няни, садовники, комнаты, для которых никто не мог придумать назначения, спрятанное то здесь, то там оружие, а еще бриллианты и пачки тысячных купюр, которыми набиты толстые скрипучие сейфы?

Побродив так минут десять, он заметил белый лимузин. Адриан много раз видел лимузины и даже ездил в них, поэтому сам по себе лимузин не мог заставить его застыть как вкопанного.

Нет, там еще была девочка.

Она стояла, прячась в темноте на другой стороне улицы, и следила взглядом за лимузином. Волосы — длинные и светлые, вся в темном. В темноте ее почти не было видно.

Он слегка попятился и тоже спрятался в темноте. Вскоре лимузин проехал мимо. И он заметил на заднем сиденье своего отца, устало прислонившегося лбом к стеклу.

Когда лимузин проехал, Адриан заметил, что девочка на другой стороне улицы пристально смотрит на него.

Ему показалось, что этот взгляд буквально пригвоздил его к земле. Он не мог понять, какие у нее глаза — злые или добрые. В следующий миг она уже укатила прочь на черных роликах, в сторону, противоположную той, куда поехал лимузин.

Адриан сбросил с себя оцепенение и побежал к дому. Только бы никто не успел заметить его отсутствия.

На следующий день за завтраком Адриан едва осмеливался поднять глаза на своих изрядно потрепанных родителей, не отрывавших глаз от газеты, в которой они читали о себе. Конечно, он понимал, что они были как-то связаны с этой погоней на машинах. Конечно, он понимал, что чуть не потерял их обоих.

Он молча съел свой йогурт и уехал с Наташей в школу.

За «мерседесом», который вела Наташа, поскольку «гольф» куда-то бесследно исчез, катил черный «ауди», в котором сидели два мускулистых молодчика, которым отлично платили за то, чтобы с Адрианом ничего не случилось.

Фрэнси, оставшаяся за столом, начала понимать, что война с Заком обойдется ей недешево. К счастью, сундуки у нее были полны, но тратить деньги как попало тоже нельзя. Оценить, сколько эта беда продлится, пока было невозможно. И в то же время, несмотря на уже понесенные убытки и риски, которым подвергались она сама и ее семья, она не могла отделаться от ощущения, что все это даже увлекательно.

Адреналин пульсировал в жилах. Она жила на всю катушку.

Фрэнси любила экшн не только на киноэкране, когда сидишь, развалившись в кресле, но и в реальной жизни. Да, когда за ней гнался «хаммер», было очень страшно, но именно тогда она ощущала, что живет полной жизнью. Ей словно нужно было почувствовать запах смерти, чтобы начать дорожить жизнью.

— Оба числятся в розыске уже больше года, — сказала она и осторожно отправила в рот немного омлета, стараясь не касаться разбитых губ.

Они с Пером были покрыты ушибами, порезами и синяками. Пер позвонил на работу и сказал, что у него грипп, а Фрэнси, мучаясь от зверской головной боли, поняла, что тоже сегодня работать не сможет. Нужно принять аспирин и две таблетки имована, чтобы проспать весь этот ужасный день.

— Одному — десять, другому — одиннадцать, — сказал Пер. — Почти как Адриан. И я в них стрелял.

Он говорил о водителе и стрелке, ребятах, которые гонялись за ними и чуть не убили. Два мальчика: один — исчезнувший ребенок, которого футболили из одной приемной семьи в другую; второго постоянно чморила беспутная мамаша, которая так и не заметила, что он куда-то исчез.

«Легкая добыча для Зака, — подумала Фрэнси, — дети, которым нужен кто-то неравнодушный. Какая сволочь!» Да по сравнению с ним она с ее гангстерским ремеслом — сама щепетильность и высокая мораль.

— А что тебе оставалось? — спросила Фрэнси. — Позволить им нас пристрелить?

— Нет, но… — только и смог возразить на это Пер.

Он был очень бледен. Осознание того, что случилось, и шок наступили только теперь. Да, он стрелял в детей.

И возможно, именно он убил обоих. Или Фрэнси. Они так никогда и не узнают кто.

— Убить или быть убитым, — отрезала Фрэнси. — Ты что выбираешь?

— Все не так просто, — возразил Пер.

— Разве?

Он покачал головой, но привести хороший аргумент так и не смог. Его мутило.

— Пойду лягу, — еле выговорил он, вставая из-за стола.

Фрэнси осталась и продолжила с некоторым беспокойством рассматривать фотографии в газете. Рассказ о погоне, взрыве и двух мальчиках, один из которых умер на месте, другой — на операционном столе, занимал целый разворот. Полиция пока никак не высказалась о произошедшем, но журналист, написавший статью, выдвинул предположение, что, возможно, речь идет о детской проституции либо об организованном преступном сообществе. О том, кто был за рулем взорвавшейся машины, ничего не известно. Писали, что это нигде не зарегистрированный «гольф», а поскольку он полностью выгорел, ни отпечатков пальцев, ни каких-то волокон найти не удалось. Двое свидетелей видели мужчину, бежавшего в сторону площади Стюреплан, но никто из них не мог утверждать, что он имел какое-то отношение к взрыву.

Фрэнси сложила газету. Похоже, и на этот раз ей удалось не попасть в поле зрения полиции. Это ей удавалось уже много лет, во многом благодаря Юханссону, который предупреждал ее о планируемых операциях. А еще ей часто просто везло. Фрэнси не раз заранее чувствовала, что что-то готовится. Она встала и пошла к Бэлль, лежавшей на одеяле на полу в соседней комнате. Фрэнси легла рядом с ней, и они немного поиграли с мягкими игрушками. Бэлль засмеялась, и Фрэнси внезапно почувствовала, что у нее заныла грудь, но, приложив к ней Бэлль, она поняла, что молока нет. Пришлось принести рожок. Маленький ротик жадно к нему присосался. Глаза дочки потемнели, стали такими же синими, как у нее самой. Волосы, похоже, будут темными и кудрявыми.