Уравновешенный же человек, отдавая подарок любой стоимости, сразу же забывает о нем, ведь вещь ушла, стала чужой. Он не следит за использованием, не пытается через подаренное накрутить себе значимость, не пытается им «выслужить» любовь и не пытается выспросить других «как с ней обращаются»? Понимает, что подарок сделан для того, чтобы он служил. А как именно служил – это уже дело того, кто его получил и ничье более…»

6:37

«Желание быть лучше других – это желание униженного человека. Например, ребенка, которого часто наказывали в детстве, ребенка выросшего без одного или обоих родителей, ребенка, в семье которого между родителями царила негармоничная атмосфера и которые срывали собственные стрессы на чаде. Униженный – неважно чем – человек может достичь в жизни многого: заработать миллионы, подняться по карьерной лестнице до самого верха, стать высококлассным специалистом – и все для того, чтобы заработать уважение, которое недополучил в детстве. А если в таком ребенке выросла и мстительность, то он всеми силами будет бороться за власть – власть над другими. Чтобы в итоге отомстить им за унижения. Всем. Даже тем, кто к ним непричастен…»

За окном светало.

Мирно спали в корзине Смешарики, кемарил на подушке Миша. Мне же не спалось, начиная с пяти утра – кто знает, почему? – и потому я читала. Делала пометки, выделяла наиболее важные абзацы, дополняла таблицу в блокноте и, наблюдая за тем, как постепенно светлеет в комнате, размышляла.

И почему мы ощущаем себя всесильными лишь с деньгами? Почему верим, что талантливы лишь тогда, когда об этом нам скажут десять, сто, тысяча человек? Почему думаем, что имеем право похвалить себя лишь после того, как нас похвалят заслуженные и достопочтенные критики? А как же внутренняя любовь – своя собственная? Почему, лишая самих себя именно ее, мы постоянно выпрашиваем любовь чужую? Словами, делами, поступками…

Мысли длиною в жизнь. Бесконечные вопросы о человечестве и о совершаемых им ошибках.

Когда в семь двадцать внизу внезапно раздался дверной звонок, я от души понадеялась, что это не сосед с жалобой на очередной обожранный куст. Хотя, если Смешарики спали у меня под носом, кусты было объедать решительно некому.

К тому же все они уже объедены.

Оказалось, что приходил вовсе не очкастый сосед в шахматных подтяжках, а мужчина из службы доставки – Клэр приехала новая, заказанная сутки назад, супер-здоровская уникальная сковорода с четырьмя ромбовидными углублениями для жарки не то модных сырников, не то фигурных драников. О новой посудине и всех связанных с ней восторгах я узнала спустя десять секунд после того, как входная дверь захлопнулась, – Клэр просочилась ко мне в комнату, задорно помахала вверх-вниз коробкой и сообщила о том, что через полчаса нас ждет роскошный завтрак.

Хм, как будто он каждое утро не был роскошным… У каждого, видимо, свои понятия.

Через пятнадцать минут снизу действительно запахло чем-то обалденно вкусным – не то новая сковородка пришлась хозяйке по душе, не то Клэр проснулась в кулинарном ударе, – но книжку из-за отвлекающего мыслительный процесс обильного слюноотделения пришлось отложить.

После проведенного в душевой и у зеркала моциона я вернулась в комнату, откинула крышку ноутбука, дождалась загрузки системы и вызвала на экран темное окно чата.

«Привет, любимый! Сегодня у нас будет занятие? Если да, то во сколько?»

Ответ пришел спустя минуту.

«Не сегодня, Ди. Сильно занят. Завтра в десять».

Я пробежала глазами по строчке и попыталась определить, успела ли я обидеться? Или расстроиться от отсутствия ласковых слов? Сообразить мне не удалось, так как в это мгновенье на экране добавилась новая строчка:

«И я тоже тебя люблю».

Несформировавшаяся обида моментально и бесследно стекла с холста моего настроения, как слишком жидкая акварель, – вот хитрец! Всегда знает, что, как и когда – теперь я широко улыбалась.

Завтрак. Что Клэр обещала на завтрак?

Сейчас и проверим.

Проверяли мы в составе «я, Клэр, Миша, Ганька и Смешарики» недолго. Не успели съесть по одному ванильно-творожному сырнику, как дом огласил еще один дверной звонок – ну точно, «бодрое утро»! Что на этот раз – новый таз, ведро, венчик или кухонный комбайн? Или теперь уже очкастый сосед?

– Вы ничьи кусты не объедали? – с подозрением уставилась я на уплетающих раскрошенный сырник пушистиков.

– Неть.

Они умиротворенно жевали и чавкали – в глазах ни капли вины, выражения мордашек спокойные. Значит, не они. Тогда кто?

А к нам, оказывается, как выяснилось через секунду, пожаловал в гости снайпер! Огласил басом прихожую, с порога затискал Клэр до визга, скинул у двери огромные армейские сапоги, повесил на вешалку черный кожаный плащ и присоединился к завтраку.

Угу, умные гости всегда приходят вовремя – к горке хрустящих ванильных сырников на тарелке. А то вдруг хозяева с запасами не справятся?

Я улыбалась.

Бывает утро «тихое» – это когда в доме только я, а Смешарики спят. Бывает утро «мирное» – это когда за столом только мы с Клэр, а Смешарики спят – довольно редкий вариант. Бывает утро «шумное и буйное» – это когда не спит никто, когда галдит телевизор, а возле него, препираясь, галдят Фурии – частый вариант.

А бывает «утро с Эльконто» – феноменальное и непохожее ни на одно другое утро.

– …я вчера в темноте при беге с препятствиями восемь раз запнулся! Отбил себе все пальцы на ногах, вывихнул лодыжку, а когда грохнулся позади мешков с цементом и нащупал чьи-то мягкие, рассыпанные по плечам волосы и спросил: «Красавица, вы свободны этим вечером?», – получил по ребрам… от Баала! Черт бы его подрал – демона волосатого…

Мы хохотали, как сумасшедшие; все оладушки с тарелки почти исчезли.

– Нет, вы можете представить, саданул меня так, что синяк остался? А я ему потом в тире резиновой пулей в зад зарядил – сказал, что промахнулся.

Промахнулся? Снайпер? Да он с закрытыми глазами с расстояния в километр бы в цель попал.

– Представляю, сколько Баал гонялся за тобой после!

– Я ему синяк показал и сообщил, что мы квиты!

– Он согласился?

– Ну, отложил расправу до лучших времен. А то я и так, как инвалид уже, – весь потрепанный и покоцанный.

Дэйн отнюдь не выглядел ни «потрепанным», ни «покоцанным» – косичка заплетена ровно, с любовью, майка отглажена, ежик надушен одеколоном. Глядя на довольного и сытого гостя, я невпопад подумала о том, что ужасно соскучилась по Дрейку – по его аромату, по теплым рукам, по мурашкам, которые они неизменно вызывают в моем теле. Ну, когда же он уже вернется?

– Я за чайком, – Клэр, улыбаясь, удалилась на кухню, а ее рыжая Ганька, тем временем, нагло забралась к здоровяку на колени, улеглась и принялась деловито впивать когти в плотную ткань джинсов.