– Со мной все в порядке, – спокойно сказала Риба. – Просто трудно поверить, будто из этой мешанины минералов может родиться нечто большее, чем мой ноготь.

– Турмалины Палы – настоящее чудо, – согласился Чанс. – Ты когда-нибудь видела турмалины в друзах из шахты Эмприс?

– Однажды. В музее. Розовые кристаллы длиной с мою руку в материнской породе из полупрозрачного кварца. Можно увидеть трещины в турмалине, сотни линий, однако основная структура камня осталась нетронутой. С того времени меня преследует мечта найти в Чайна Куин нечто подобное, – тихо призналась Риба, вертя головой, так что свет лампы прихотливо играл на грубых неровных стенах тоннеля.

– Турмалин из шахты Эмприс редко остается в друзах – они легко распадаются. Поэтому те, которые сохранились целыми, поистине бесценны. Нельзя найти ничего равного ни в одной шахте на земле, – объяснил Чанс.

Риба мгновенно распознала странное волнение в, казалось бы, спокойном голосе и поняла, что для человека, подобного Чансу, спуститься в Чайна Куин, оказаться в месте, где можно отыскать небывалые сокровища, означало осуществить давнюю мечту. Чего только не сделаешь ради этого? Конечно, даже риск оказаться под обвалом не остановит его.

– Риба?

Мгновенно вернувшись к реальности, Риба вздрогнула, повернулась к нему, но тут же быстро отвела глаза, поняв, что направила лампу прямо ему в лицо.

– С тобой все в порядке? – спросил он.

– Просто думаю.

– О стенах тоннеля?

– Нет. О тебе. Сегодня ты, спустившись сюда, каким-то образом осуществил мечту всей жизни.

Чанс слегка повернул голову, осветив ее лицо белым резким лучом лампы, и долго глядел на Рибу, ничего не говоря. Потом так же молча отвернулся и провел фонарем по светлым стенам тоннеля.

– Да, ты права. Я уверен, что здесь есть турмалины, Риба. Турмалины, которые ждут миллионы лет, чтобы их нашли. И Я НАЙДУ ИХ!

Спокойная категоричность его обета на мгновение лишила ее дара речи и способности двигаться.

– Это слишком опасно, Чанс, – наконец сказала она. – Даже для человека твоего опыта. Никто не даст мне взаймы достаточно денег, чтобы восстановить Чайна Куин и сделать ее безопасной для работы, особенно если в качестве залога я могу предложить лишь половину заброшенной шахты. Сомневаюсь, что даже всей шахты будет достаточно.

– Можно найти способ, – упрямо возразил он, медленно шагая по уходящему вниз тоннелю и внимательно осматривая стены. – Когда чего-то очень хочешь, всегда можно найти способ.

Риба наблюдала, как медленно уплывает лампа на шлеме Чанса, и старалась сдержать протестующий крик. Она начинала понимать, что имел в виду Чанс, когда сказал, что старательская лихорадка горит в крови хуже любой малярии. Сейчас он почти не замечал присутствия Рибы. С таким же успехом она могла быть одна в шахте.

Риба медленно провела лучом лампы по части тоннеля, оставшейся позади. Стены переливались радужными огоньками, которые тонули во мраке, прежде чем снова привести к солнечному свету.

Когда Риба снова взглянула вперед, Чанс казался всего лишь узким светящимся конусом, удалявшимся от нее в темноту, мрачную, совершенно непроглядную, подобную которой ей еще не приходилось встречать. Риба сомневалась, что Чанс заметит ее отсутствие, даже если она немедленно повернется и покинет шахту, оставив его в одиночестве. И может, стоит сделать именно это. Какое право имеет она вмешиваться в его мечту, отвлекать глупыми вопросами, неопытностью, неуклюжими повадками и… ревностью. Потому что Риба ревновала к Чайна Куин, к власти шахты над Чансом, к невероятной глубине эмоций, рожденных в нем вечной ночью, царившей в шахте и волшебными обещаниями ослепительных сокровищ, скрытых в ее глубинах.

– Риба?

Голос был мягким, ободряющим, таким же теплым, как ладони, гладившие ее руки, сжимавшие пальцы.

– Пора возвращаться в лагерь, котенок, – шепнул Чанс, поднимая ее на руки. – Все в порядке, – пробормотал он нежно, сделав несколько шагов в направлении, откуда они пришли. – Закрой глаза. А когда откроешь их, вокруг не будет ничего, кроме солнечного света.

Руки Рибы обвились вокруг его шеи.

– Дело совсем не в этом. Я не боюсь шахты. Во всяком случае, не так, как ты думаешь.

– Тогда чего ты пугаешься? – осторожно спросил он. – И не говори, что ты не боялась. Я видел твое лицо.

– Я наблюдала за тобой.

Риба поколебалась.

– Я рада, что ты не знал, кто я, когда мы встретились в Долине Смерти. Иначе так и не поняла бы, хочешь ли ты меня или мою шахту.

– НЕ ГОВОРИ ЭТОГО! – Голос Чанса звучал свирепо, почти бешено, пальцы больно впивались в кожу. – ДАЖЕ НЕ ДУМАЙ ОБ ЭТОМ!

Он уставился на нее серебряными жесткими глазами. Свет, льющийся с его шлема, заставил ее сжаться, словно удар исподтишка.

– Слышишь меня? Слышишь?

– Да, – выдохнула Риба, опустив веки, не в силах вынести ослепительного сверкания его глаз.

Она услышала два отчетливых щелчка, но тут же забыла обо всем, как только его губы вжались в ее губы головокружительным поцелуем. Риба была слишком ошеломлена, чтобы сказать что-то. Но Чанс, хрипло застонав, вынудил ее приоткрыть рот. Забыв обо всем, он жадно вбирал сладостное тепло.

На какое-то мгновение Риба застыла, захваченная первобытной силой его поцелуя, но тут же обмякла под безудержным напором, отвечая на ненасытное желание, рожденное мужским вожделением.

Почувствовав перемену в Рибе, Чанс снова застонал на этот раз тише, а губы из требовательно-жестоких стали нежными, словно он стремился разделить с ней нежность, а не покорять и владеть. Он слегка разжал пальцы, позволяя Рибе соскользнуть по его телу, и снова заключил ее в кольцо теплых и сильных рук, вбирая в себя с каждым вздохом, каждым содроганием, каждым трепетом желания, пробегавшим по телу.

Голова Рибы откинулась назад. Тела их будто слились в одно существо. Прижимаясь к Чансу, она безмолвно давала ответ, которого тот так настойчиво искал, каждым прикосновением подтверждая, что, принадлежит ему.

Лишь спустя долгое-долгое время он чуть отстранился.

– Чанс, – неуверенно выговорила Риба, все еще боясь открыть глаза. – Я не…

– Нет, – перебил он, снова завладев ее губами, наслаждаясь их вкусом, нежно, жадно, свирепо. – Я не хочу слышать об этом. Никогда.

Риба подняла ресницы, но увидела только окружающую ее непроницаемую тьму. Никогда еще она не сталкивалась с таким полным отсутствием света. И если бы Чанс не обнимал ее, она не поверила бы, что он здесь.

Мрак становился словно бы живым существом, обладающим весом и формой, подавлявшими все, чего касался… а касался он всего. Эти бесшумные первобытно-безжалостные волны черноты накатывали на нее, пытаясь растворить, унести. И Риба обреченно поняла, почему мужчины сходили с ума, прежде чем умереть от жажды.