— Но этой книги, скорее всего, с вами нет, — заключил лорд Джеймс. Кажется, непосредственно к Хельмуту он обратился впервые.

— Конечно, — пожал плечами он. — Но я могу попросить свою сестру сделать копию этой схемы и отправить мне.

— Как бы гонца фарелльцы не перехватили, — усмехнулся герцог Вэйд.

— Южнее фарелльцев нет, — напомнил барон Адриан — голос у него был низким и скрипучим, как у старика, хотя самому Кархаусену было не более двадцати трёх. — Если они и попытаются пробиться к югу, то наткнутся на нас и наших дозорных. Путь из Нолда в Бьёльн безопасен, так что его светлость, — он кивнул Хельмуту, — может спокойно посылать гонца.

— Посылайте, — подтвердил лорд Джеймс и даже сдержанно улыбнулся, отчего в уголках его серо-голубых глаз образовались лучики глубоких морщин. — Будем ждать схемы. Как раз к этому времени придёт ответ его величества, мы ещё раз всё обсудим, составим подробный план штурма и решим, кто поведёт свой отряд к тайному ходу. Думаю, эта диверсия вполне может дать нам преимущество… Отряд попробует пробиться к главным воротам и открыть их основной части армии, а заодно по пути прикончит несколько десятков захватчиков. Но об этом позднее.

Хельмуту было тревожно. Да, битва состоится не так скоро: надо дождаться, пока гонец привезёт схемы и когда пришлёт ответ король… Но она всё же состоится, и это будет очень важное событие, от которой зависит исход войны. Если они возьмут Лейт и прогонят фарелльцев к северу, то останется лишь побить их на границах. Если же нет… Сложно сказать, что будет тогда. Придётся собирать подкрепление и готовиться к новому штурму, а сколько времени это займёт, неизвестно.

Однако мысль о том, что он вот-вот напишет письмо сестре, его утешала. И, конечно, получить ответ от Хельги было бы тоже невообразимо приятно. Хельмут очень скучал по ней, а после выходки Вильхельма ему было ещё и жаль влюблённую девушку, которая ничего не знала… Но пока он решил ничего ей не раскрывать. Стоит сначала поговорить с Вильхельмом: может, он поклянётся, что больше так не поступит, и тогда всё наладится. Они дождутся окончания войны, а там все обиды и недоразумения забудутся на радостях.

И тогда точно всё будет хорошо.

После, спустя месяцы и даже годы, барон Штольц вспоминал этот момент и смеялся над собой, неустанно повторяя: «Какой же ты дурачок, Хельмут. Юный наивный дурачок».

***

Хельга качалась на качелях в саду.

Стоял солнечный тёплый летний день, запахи благоухающей зелени наполняли воздух, солнечные лучи, преодолевая путь от небес до земли, грели не слишком сильно и донельзя приятно, и Хельга с удовольствием подставляла лицо навстречу этим лучам и лёгкому ветерку, вдыхая запахи сада — роз, нежных анемон, гортензий…

Этот сад вырастила мама, ныне покойная баронесса Джолента Штольц. Хельга её не помнила — мама умерла спустя примерно луну после рождения дочери. Но все обитатели Штольца вспоминали Джоленту как женщину весёлую, деятельную, добрую: на всех она смотрела с улыбкой, для всех находила доброе слово… И этот чудесный зелёный сад, благоухающий ароматами и радующий глаз яркими цветами, не вырос бы таким чудесным без её любви.

Отец, барон Кристофер, и Хельмут всегда говорили, что характером Хельга пошла в мать: такая же мягкосердечная и улыбчивая. Поэтому и наследие мамы девушка тоже старалась сохранять. Она велела ухаживать за садом и сама тоже постоянно порывалась то полить какую-нибудь клумбу, то подстричь кустик, то удобрить деревце… Служанки, садовницы, учительницы и Хельмут в один голос говорили, что юной баронессе не стоит пачкать руки, но Хельга не слушала: мама-то пачкать руки не боялась!

Впрочем, ей пачкать руки при работе в саду было не впервой. Никто в Штольце не скрывал, что родом Джолента была из семьи купца, то есть, по сути, простолюдинка. Хотя у неё было и богатое приданое, и хорошее образование, на которое её отец не пожалел денег, и достойное воспитание… Но не было титула. А барон Кристофер на это почему-то внимания не обратил: видимо, слишком уж был очарован невестой. Да и состояние её отца тоже сыграло свою роль — говорили, что он был богаче, чем любой из вассалов Штольцев. А Джолента, прибыв в Штольц, тут же занялась его благоустройством, и так серо-жёлтый замок, расположенный на невысоком скалистом холме, зацвёл, стал ярче и приятнее. Пустующее пространство в старом внутреннем дворе, тогда необитаемом, она велела засадить цветами, кустарниками и деревьями, сама, бывало, вскапывала и рыхлила землю, а опытные садовники смотрели на неё, открыв рот.

Барону Кристоферу настолько понравился результат, что он приказал расширить сад, выделив для этого ещё больше земли: так в саду появились тропинки, скамейки и эти чудесные качели. Когда Джолента забеременела Хельмутом, работу пришлось оставить, но она до последнего приходила в сад и руководила слугами.

Всё это Хельге рассказывали отец и брат. Она бережно хранила в сердце эти истории, веря, что пока она помнит о маме, мама будет жива. Пусть её уже и нет рядом с ней.

Хельга качалась на качелях и любовалась этим обширным зелёным садом, хотя у неё было довольно много дел. После отъезда брата на войну она начала управлять Штольцем самостоятельно, и не всё получалось хорошо, не всё давалось легко. Хельге казалось, что её неудачи возникали из-за волнения, из-за страха за Хельмута и Вильхельма. Брат почти не рассказывал ей о битвах в своих письмах, видимо, боялся напугать, но и без этого она почти каждую ночь видела сны о войне, о кровавых сражениях и жестоких убийствах. Будь Хельмут дома, он сказал бы, что это её воображение разыгралось из-за прочитанных книг. Но на этот раз дело было не в книгах. Хельга думала о настоящей войне, которая коснулась и её тоже, хотя она сидела дома, в безопасном замке далеко от места основных боевых действий. Но её брат и жених были там, в бурном шторме битв, и она не могла не тревожиться за них.

Поэтому сейчас она и ушла в этот чудесный сад, чтобы хоть немного расслабиться, отвлечься от невесёлых мыслей и опасений за своих любимых.

На дорожке перед качелями показался один из слуг в фиолетовом котарди — выглядел он одновременно встревоженно и радостно. Хельга затормозила ногами и остановила качели.

— Ваша светлость, — слуга поклонился, — к вам герцогиня Эрика Рэйкер.

Хельга подскочила, спрыгнула с качелей и оправила подол платья. Она не ждала Эрику сейчас, хотя та, проводив мужа на войну, пообещала рано или поздно приехать в Штольц. И вот сдержала своё обещание… Конечно, Хельга обрадовалась, а потому тут же бросилась из сада к главному въезду в замок встречать гостью.

Герцогиня Эрика вышла из резной кареты, подав руку лакею, и тут же с улыбкой взглянула на подоспевшую Хельгу. Кажется, она была искренне рада ей, и это, видит Бог, было взаимным. Хельга ужасно соскучилась по общению с кем-то, кто не был бы слугой, садовником, поваром или учителем.

— Моя дорогая баронесса! — воскликнула Эрика и стремительно приблизилась к ней. Присела в реверансе, но уже через мгновение обняла её за плечи и расцеловала в обе щёки. Губы её были накрашены тёмно-розовой помадой, и Хельга поняла, что следы этой помады остались на её щеках. — Как же я рада, что наконец-то добралась до вас, — продолжила Эрика. — Так осточертел пустой замок мужа, так я устала от этого ожидания…