любовью дорогу свою проложить», – вспомнились ей стихи какого-то поэта, и девушка даже зажмурилась.

Именно так это и было.

И с губ сорвалось тихое:

– Я тебя люблю…

Не Леонардо, не кого-то из мужчин. Нет. В эту секунду Адриенна открывала душу миру. Она любила его до безумия, до слез, до боли в груди – и знала, что ее любовь взаимна.

Она принимала свое наследство, и мир ласково приветствовал свою дочь. Это же так естественно…

Детям – любить родителей, родителям – детей. Вот и получается…

Марко не мешал. Дураком он не был и понимал, есть моменты, в которые кто угодно – лишний. Да и заканчиваются такие минуты очень быстро.

Адриенна сбросила восторженное состояние, словно плащ с плеча, улыбнулась… и вот уже все хорошо. Но она самая обыкновенная.

Не властительница, не королева… да какие правители там, где речь идет о мире и любви? Просто – любимый и родной ребенок. Вот и все.

Захрустел песок под сапогами мужчин, которые несли гроб.

Адриенна подождала, пока его заколотят, опустят в могилу, падре еще раз помолится… и опустилась на колени:

– Покойся с миром.

Горсть земли полетела на гроб.

А что горсть эта была набрана вовсе даже не здесь, а под порогом часовни, в замке, что земля эта освященная…

Кому и какая разница?

Если есть хоть капелька правды в сказанном тетушкой Атой, здесь земля Адриенны. Ее право и ее сила. Так что…

Покойся с миром, что бы ты ни натворила.

И что думает об этом падре Санто, Адриенне было глубоко безразлично. Она уже поняла, что жизнь и вера – в лучшем случае пересекающиеся ручьи. А то и вовсе параллельные…

* * *

Филиппо Третий бросил на стол письмо. Голубиная почта, много не напишешь. Но ему хватало того, что есть.

– Ознакомься!

– Ну… и что такого?

Его высочество пожал плечами. Он ничего странного не видел.

Филиппо Третий только головой покачал:

– Сын, ты меня разочаровываешь. Вспомни дана Вентурини?

– Ну… дохлый такой?

– Вот-вот, правильное слово. Умирающий…

– Он еще не умер?

– Я его специально отправил с данной СибЛевран. Хотел после его смерти отправить другого…

– Но?

– Он не умер. Чувствует себя намного лучше, спрашивает разрешения летом съездить закупить коней для СибЛеврана.

– Да он же кашлял на перестрел вокруг! К нему подходить было страшно!

– Как видишь… ты еще считаешь, что это просто так?

Филиппо-младший пожал плечами:

– Не знаю, отец. Просто не знаю…

– Он кашлял кровью, а сейчас вот… выздоравливает. Ты понимаешь, что это значит? Что Адриенна действительно может снять проклятие.

Принца это не слишком радовало. Вот если бы Ческа…

Но – увы. Идеала на земле точно не было.

Но как дан Вентурини вылечился, а? Может, туда еще кого отправить? Надо попробовать[10].

Мия

Девушка стояла на мосту. Хотя кто узнал бы ее сейчас?

Где золотые локоны, где большие карие глаза?

Нет и в помине…

Вместо этого у нее короткие черные кудри и крысоподобное лицо. Желтоватая кожа, нездоровые зубы, тощая фигура без особых признаков женственности… да, будешь тут любовников покупать!

Мие решительно не нравилось новое лицо.

Недаром говорят, что внешность несет на себе отпечаток характера. Вот что с Мией ни делайте, она бы сказала, что ее нынешнее воплощение – хитрая и подлая баба. Стервозная и сволочная.

Если бы дядя сразу ей показал, кого надо копировать, она бы… а, нет! Цену она все равно не снизила бы, у нее брат, сестры и Феретти! Нашли благодетельницу! Перебьетесь!

Наряд, в отличие от внешности, ей нравился. И тяжелый темно-синий плащ с волчьим мехом, такой был и у оригинала, и платье из желтого бархата… Сойдет! Приметное…

Почему эта неизвестная Амора должна так же одеться?

А вот это Мию не касается. Ее дело простое.

Убить.

О, а вот и объект!

По мосту Влюбленных быстрыми шагами шел разнаряженный тип. Мия прищурилась на солнце. Все верно, почти полдень. Ей того и требовалось.

Ну и попугай же!

Алая котта, лиловый дублет из тонкого бархата, синий плащ, желтые штаны, алые же сапоги… это не считая большого количества цепей, перстней, браслетов… вот еще выставка ювелирной лавки! Зато внешность не подкачала. Модные узенькие усики, завитые локоны золотых волос, большие голубые глаза… хорош, подлец! И прекрасно это знает! И пользуется наверняка.

Даже убивать не жалко.

Стоило красавчику-попугайчику увидеть Мию, то есть Амору, как лицо его на секунду дрогнуло. Ага, ну все ясно. С этой ты за деньги. А с кем ты по любви?

Мия сделала шаг ему навстречу, и красавчик расплылся в слащавой улыбочке, протягивая руки:

– Любимая моя!

Увы, план не предусматривал ни объятий, ни поцелуев.

– Изменщик! – возопила Мия, привлекая к себе внимание.

Красавчик даже приостановился:

– Что?!

– Ты мне не верен! Я все знаю!

– Я? Но, дорогая…

– Ты негодяй!!! Я тебя ненавижу!!! Ты разбил мне сердце!!!

С каждым воплем Мия не только привлекала к себе внимание, она еще и приближалась к намеченной жертве. И…

– За это я вырву твое!!!

Удар стилетом был нанесен мастерски.

Вообще, приличные люди в грудь ножом стараются не бить. Там реберная клетка, там есть хорошая вероятность, что нож скользнет по кости и уйдет в сторону… и вообще, что это за дурная театральщина? Когда есть прекрасные удары в печень, в почки (сзади, так что и на ответный удар нарываться не надо) … На худой конец перерезать сонную артерию.

А это…

То, что творила Мия, было непрофессионально.

Но…

Стилет узкий. И цель свою он нашел отлично. Мия буквально почувствовала, как острая сталь поразила сердце красавчика. Выдергивать оружие она, конечно, не стала. Вместо этого гордо вскинула голову на манер романтической героини, давая всем окружающим полюбоваться крысиным профилем Аморы.

– УБИ-И-И-И-И-ЛА-А-А-А-А!!! – заголосил кто-то рядом.

Мия сделала вид, что испугалась своего поступка, ахнула, подхватила юбки и помчалась с моста. Налево, куда и надо было. Даром, что ли, она вчера тут четыре раза прошлась? Чтобы сейчас уж точно не перепутать…

Бежать, расталкивая людей, свалить в грязь лоток с апельсинами и перед самым выходом на широкую улицу резко свернуть в щель между домами. И еще раз свернуть. И только там можно отдышаться, успокоиться… все! Интересно, сработало или нет?

Судя по торжествующим крикам – еще как! Жаль, посмотреть нельзя… ладно! Джакомо потом расскажет.

В красках. И пусть только попробует забыть про деньги…

Мия сосредоточенно меняла лицо. Потом она вывернет плащ наизнанку, на черный цвет, застегнет его и выйдет уже ни в чем не замешанной гражданкой. Но это потом, через полчасика.

Пусть все успокоится.

* * *

Амора медленно шла по направлению к мосту.

Традиция.

Можно бы и паланкином воспользоваться, но на мосту Влюбленных этого делать просто не стоит. Не принято. Неписаное столичное правило, по которому легко можно отличить местного от провинциала. А ведь она не деревня какая!

О том, что ее родители именно что деревенские даны, что она и родилась и росла в провинции, Амора предпочитала не вспоминать. Вычеркнула эту позорную страничку из биографии.

Интересно, зачем ее пригласил Пьетро?

Мост Влюбленных… красивое место. Может, он хочет